маршевыми двигателями в режиме торможения.
– Нет, ты исчезла, как-то внезапно? – настаивал полковник, – Я, как руководитель
полета, следил за каждым маневром. Это случилось, когда ты запросила
разрешения на маневр. У нас все зафиксировано. И вдруг исчезла. И вот
являешься спустя семь дней в аварийно-спасательной капсуле, – полковник выжидательно уставился на Елену.
– Как семь дней?! Я же сразу перешла в спасательный отсек и стартовала. Правда
все произошло так стремительно, что сознание я потеряла от перегрузок.
– Да капсула рассчитана на перегрузки на мужской организм. Точнее более
тренированный. Это же твой первый самостоятельный.
Оба волновались. Неточность в семь дней, да еще в Космонавтике, это похоже на взрыв атомной бомбы, случайно оброненной пилотом ВВС США пролетая над Аляской. Но на аномальное явление точно. В этом, похоже, придется разбираться. А пока космонавта ждет отдых, пристальный надзор врачей и анализ случившегося. Так думал руководитель полета полковник Смирнов. Но в одном он был спокоен это в том, что вверенный ему специалист пилот-космонавт первого класса жива и невредима. Это главное. А остальное дело техники. Его летная часть в порядке, а вот инженерам придется попотеть. Найти причину аварии и спихнуть на пилота не удасца, явные признаки их невнимательности. Где-то в глубине души злорадно думал, уже генерал, бывший полковник С, но все еще оставался полковником.
– Я спрашиваю вас, полковник! – орал на застывшего посреди персицкого ковра генерал, стоявший за массивным полированным письменным столом. За спиной генерала грозно сверкало стекло от портрета Феликса Эдмундовича, – Подойдите!
Полковник, чеканя шаг, утопающий в ковре, подошел. Дзержинский проводил гостя портретным взглядом.
– Я спрашиваю вас, как могло случиться, что Грацис пробыла семь дней на орбите
не замеченной?! – выпучив, черные как смоль глаза на выкате, взглядом нетерпящим возражений, пожирал Смирнова, генерал.
– У нас записано все. Она исчезла с радаров и даже не была обнаружена
разведслужбой в течении …
– Почему мне докладывают об этом с третьих уст?! – полковника передернуло:
«Как в тюрьме, и здесь осведомители. По костям делают карьеру, – нелестно думал тяжкую думу полковник Смирнов. Глаза полковника тоскливо уставились на стройный кипарис за окном кабинета, – плакали погоны генерала. Уйду в отставку, к чертовой матери. Все пусть горит, синим пламенем. Пенсии полковника хватит на жизнь!» – спасительная мысль ласково коснулась виска.