Закурить. Капал и перестал.
Забежать, ведь бывают места.
Задымил, да заслушался – дождь,
И такое "ну да" "ну и что ж"
И сякая горчит – поделом
Воздух свеж – ты её на потом.
Когда будет кто, разве нынче тут?
Выходи, дело пары минут.
А сейчас-то чего? Льёт и льёт.
Помню едет трамвай наоборот,
Слышу шум и шу-шу. Пережду.
Подпевай но условим – лишь ту,
Что промокнет и тушь – с голубых.
Нет, зелёных. Но главное – их.
Мы клялись Со́лнцево котельной,
На что хватало в марте сил.
Играли шуберта нательно
Я в детство бегал, доносил,
По мелким снам, где пересказы.
Большой неровный человек
Смотрел, вздыхая новоязом,
Был проще снег, весенней снег.
И в меньшинстве своём почётном
Среди подкрашенных цветов
Пушинку, посланную к чёрту,
Играли, буквами задув.
Нелюбит-любит лепестилось,
Перо (на кой оно черту́).
Плыло и масляно катилось
За неизвестную черту.
С майской вывески пиво сбегает строка
Не менжуйся в табачке, бери как обычно,
Больше дюжины тех что тягучей, пока
Небо знай что горит, плащеватая личность
Коей вслух подивишься не холодно ли
На дворе двадцать два, с полкопейки нам меньше:
Как дошли вы до жизни? – да нас довели
Обожания рук и трагичности женщин,
Обещанье что завтра – похмелье вчера,
Побрякушки стекла, где покошена лыба.
Пусть нас ангел покрикнет с окошка "пора",
За два уха оттащит от памяти либо.
Знаю всё от зубов, что сказать будет ложь.
Эти песни, дай боже, не лягут на марши.
Допивай милосердно, пусть будет галдеж,
Или как эта глупость зовётся на вашем?
Ничего молодым, только месяц в году.
Понимаешь о чём? Жить должно быть нестрашно.