Человек остановился и повернулся ко мне. Тонкое, уставшее, немолодое лицо, чёрные редкие усы и борода, чёрные непослушные волосы выбивались из-под странной шапки. Он долго посмотрел на меня и сказал:
– Ты там, где ты есть.
Что?.. Как это?..
– Я… Я просто не знаю, как попал сюда. И теперь… Я не знаю, что мне делать.
– Почему бы тебе просто не идти вперёд? – его голос звучал немного устало, но твёрдо. Похоже, он знал, о чём говорил.
– Вперёд? В смысле, наверх? – я посмотрел на вершину горы, куда стремилась эта тропа. Там облака. Из-за них совершенно ничего не видно.
– Вперёд, это не всегда движение в конкретное место. Ведь куда бы ты ни шёл, ты идёшь вперёд.
– Вы странно говорите. Кажется, я не понимаю.
– Чтобы понять, нужно поверить. Но если веришь, то понимание уже и не нужно.
– Ладно… ладно. Я пойду наверх. Вы тоже туда?
Он загадочно улыбнулся. Скорее себе, чем мне.
– Я не туда, я оттуда.
– Ч-что это значит?..
– Как тебя зовут, дитя моё?
Дитя? Он религиозный фанат?
– Второй.
– Второй. А что с первым случилось?
– Я… Я надеюсь, что он умер.
Человек снова странно улыбнулся. Потом натянул поглубже капюшон, и снова зашагал по тропе.
– Стойте! – я побежал следом. И как бы осторожно я не выбирал место для шага, тропа врезалась в мои ступни.
– Стойте. А что там, наверху? – мне показалось, что я должен был уточнить. – На горе.
– Там то, что ты хочешь.
– И что же это?..
– Кому, как ни тебе это знать?
А… то есть, я знаю, что на горе? Там то, что я хочу. А что я хочу? Я хочу… Я хочу, чтобы там был он. Чтобы он стоял там в своей потной майке, держал пивную соску, чуть пошатываясь. Хочу, чтобы он смотрел на меня, а я возьму камень и вложу все силы в удар. Чтобы его череп треснул, и он упал на эти острые камешки прямо лицом. А потом, когда он будет ползти, я переверну его, сяду ему на грудь и буду бить камнем, пока от его головы не останется ничего. Ничего… Ведь я должен был так сделать ещё тогда, когда он убивал маму… когда он выбрасывал её тело в окно… когда он говорил корпам, что она покончила с собой. И когда заставил меня говорить им то же самое.
Да. Я этого хочу. Мне понравится. Мне станет хорошо…
– Простите, но если на горе будет то, что хочу я, зачем туда идёте вы?
– Думаешь, у нас не может быть одно желание? – капюшон скрывал его лицо. Может он снова странно улыбается?