– С удовольствием. Так что ты предпочитаешь?
– Крыло. Два. Нет, даже три, – она кинула взгляд на вторую тушку. – В общем, тут больше любителей крылышек нет, так что – четыре.
Ник усмехнулся, как и остальные мужчины, отделил крылышки, подал их девушке, после чего сказал:
– Ну а вы в спецобслуживании не нуждаетесь…
– Чегой-то? – возмутился Хэнк. – Может, мне тоже…
– Обойдёшься, – хмыкнул Ник.
Хэнк, разумеется, обошёлся. Вскоре все сосредоточенно жевали, а гверр, к тому времени уже прикончивший свою порцию, бросал жалобные взгляды на людей. Судя по всему, каждый исчезающий в чужом рту кусочек мяса он считал чуть ли не личным оскорблением.
– Рыч, – едва не поперхнувшись под его пристальным взглядом, сказал Ник, – сейчас вторая птица дожарится.
– На, маленький, – девушка отломила кончик крыла и протянула гверру. Тот мгновенно проглотил угощение и послал Нику скорбную мыслекартину: отощавший до состояния скелета гверр и толстые люди, жадно поедающие громадные куски мяса.
– Ну ты и врун! – возмутился Ник.
Все тут же заинтересовались таким высказыванием, пришлось им пояснить. Посмеявшись над гверром, караванщики тут же стали его подкармливать. Потом наступил черёд второй птицы, и история повторилась. К концу ужина Рыч уже настолько объелся, что даже отказался от последнего кусочка, предложенного Караном. С раздутым животом он вперевалку доковылял до Ника и с тяжким вздохом рухнул на бок.
– Обжора.
Рыч осоловело посмотрел на него и прислал картинку со спальным ковриком.
– А кто ночью караулить будет?
Картинка со стоящими караванщиками, усердно глядящими в темноту.
– Ну ты нахал!
– О чём вы говорите? – спросила Карина, усаживаясь рядом с Ником. Девушка почесала закруглённое ухо гверра, тот, не открывая глаз, повилял пушистым хвостом. Николай коротко пересказал их ментальный разговор.
– Никогда бы не подумала, что гверры настолько умные. Хотя… мы ведь о них почти ничего не знаем. Они редко попадаются на глаза поисковикам, а к городу вообще никогда не приближаются. А твой Рыч… наверное, неправильный.
– Он не мой, а свой собственный, – уже наверное в сотый раз повторил Ник. – Может, неправильный. Но, думаю, просто он слишком любопытный. Да и, если я правильно понимаю, очень молод ещё. Когда я его подлечил, он за мной увязался – видимо, интереснее было, чем с сородичами. Так и ходит. Я был и не против – всё ж живая душа. Разумная, к тому же.