Постепенно все затихли, готовясь ко сну. К Нику подошёл Каран и сказал:
– Твоя очередь караулить третья. Хэнк тебя разбудит.
Николай только согласно кивнул. Похоже, его окончательно приняли в свой коллектив. Раньше-то не доверяли охранять покой спящих.
Ник лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в тёмное небо. Рядом, свернувшись клубком, сопел обожравшийся гверр. Николай никак не мог уснуть, а потому рассматривал незнакомые созвездия и раздумывал над тем, как жить дальше.
Как-то так получалось, что за свою не такую уж долгую жизнь Ник почти всегда был сам по себе. Судьба наёмника сложна и непредсказуема: завтра ты можешь сойтись в драке с тем, кому сегодня спас жизнь. А потому друзей на Мшаннике у Ника практически не было. Товарищи по работе имелись, приятели – тоже, а вот с друзьями… было негусто. Единственным, кому он доверял больше, чем себе самому, и за кого был готов отдать жизнь, был Антон. Друг с детства, который бросал любые важные дела и приходил на помощь, если она требовалась Нику. И который погиб от лап Симерса-младшего. И когда Антохи не стало, Николай окончательно превратился в волка-одиночку.
Служба в мехроте, где приходилось драться чуть ли не каждый день, к заведению новых дружеских знакомств не располагала. Потом Баянит, где человеческая жизнь ценилась дешевле патронов, где в любой момент тот, кого вчера ты спас от лап аборигенов, мог пустить тебе пулю в лоб. Или в спину. Хотя… Ник вспомнил капитана Хиту. Отношение к жестокому офицеру, на поверку оказавшемуся человеком чести, дружбой назвать было нельзя, но уважением… пожалуй, да. Где он сейчас, интересно? Выжил ли?
Рыч во сне заворочался и по обыкновению принялся выталкивать человека с коврика. Ник только усмехнулся и не стал спихивать гверра. Надо же, как быстро этот мохнатый ворвался в его жизнь и занял в его душе место… младшего брата, наверное. Хотя, ни старших, ни младших братьев-сестёр у Ника не было, и с чем сравнить своё отношение к любопытному, неуёмному, приставучему, но искреннему и непосредственному гверру, Ник не знал. Получается, у него здесь, на далёком от цивилизации Делвиге, неожиданно появилась семья. Странная, конечно, но тем не менее… И тут вдруг Ник осознал одну вещь, которая подспудно витала в голове, но никак не оформлялась в конкретные мысли. Ник вдруг понял, что здесь, на совершенно чужой планете, где на каждом шагу подстерегают опасности, он, как это ни странно, чувствует себя дома. И дело было вовсе не в том, что караванщики стали считать его равным им. Не в том, что сам Ник принял Рыча как младшего брата. Нет, всё было, если так можно выразиться, глобальнее. Ник ощущал себя частью этой планеты и, почему-то он был уверен, она тоже считала его своим дитём. Крошечным, своенравным, иной раз жестоким, но своим. Это было странное чувство – быть частью чего-то столь огромного, но Нику понравилось.