Добившись улыбки любимой жены, в прошлом – изменник гунънова клана накинул холст на плечо, подмигнул дочери и вышел ополоснуться в затопленной бане. Наутро его ожидал непростой и долгий путь в столицу…
* * *
Еще один день подходил к своему исходу.
Казалось, сам оборот дня подустал от наполненности делами и, благоприятно обернувшись бархатистым оттенком молочного неба, поспешил накрыть опустевшие учебные павильоны и территорию полигона уютным ночным покровом, затягивая расслабившиеся тела воспитанников на своих койках в долгожданный сон.
Гердеро, как и положено помощнику командира казармы, улегся самым последним. Несмотря на исполнительность, выдержанность и природное добродушие, и он успел утомиться от постоянных разговоров и изъяснений то с наставниками, то с одногруппчанинами.
Гердеро вырос, воспитываясь своим дедом в деревушке, что располагалась севернее столицы. Своих родителей помнил плохо. Ему от силы исполнилось два года, как однажды в дом ворвались военные и увезли родителей на суд. Отцу – чистокровному гунъну – по законам клана предстояло отбыть на рубку лесов дальних земель Севера, а матери – свифке – был вынесен приговор о скорой казни на помосте. Тогда дитя успел спрятать его дед. Что же касается отца, то тот свел счеты с жизнью еще в ожидательном пункте перед самой отправкой, не желая принимать то неизбежное, что стало с его семьей.
Мальчик, несмотря на удачное наследие гунъновой внешности, вырос «в тени». Грамоте учил дедушка, который сам был когда-то учителем счета, и которого Гердеро похоронил уже став подростком. В родной деревне все любили юношу-сироту, и, кажется, никто и не знал, что Гердеро – «беззаконный» плод загубленных запретным желанием и связью разнокланцев. Хотя, конечно же, тот, кто донес до военных об этой семье, проживал в этой же деревне. Испытывал ли он сожаление в будущем или острую боль в груди, когда б видел, как малыш растет сиротой, по воле нелюдя лишившись материнской и отцовской любви, ответить трудно, так как воздаяние за содеянное не заставило его самого долго ждать. Доносчика нашли утопленным в собственной бане. А кто совершил это правосудие местные даже разбираться не стали, ибо, несмотря на тяжелые гунъновы законы и условия, которые диктовались простым жителям той деревни, в которой проживала семья Гердеро, запретная связь не была поводом убийства матери и сына.