Мужчину утомила собственная речь и переизбыток эмоций. От чувств ему всегда становилось плохо. Давным-давно он, рыдая, поклялся себе ничего не чувствовать. И чаще всего получалось. Но вот здесь, на парковке, в машине с Марией, он срывался всегда.
Сандерленд уже хотел, жаждал вбежать в этот туман и ветер, чтобы в голове стало легко и пусто. Белая пелена растворяла мысли, чувства, и, кажется, растворяла и самого Джеймса. Каждый раз, выходя из машины у озера Толука, он чувствовал облегчение и терял часть себя. В этом и был план. Он терял часть себя, ту человеческую часть, что боялась, рыдала, ненавидела и любила. Джеймс старательно терял ее, чтобы в итоге стать чем-то более совершенным.
–Ну что ж, пора.
Мужчина достал письмо из бардачка, вышел из машины, подошел к перилам. Ветер нес по парковке сухие листья и обрывки грязного бумажного мусора. Ниже смотровой площадки стелился туман. Джеймс втянул его ноздрями и почувствовал, как наступает облегчение.
Когда все воспоминания исчезли, он обнаружил, что держит в руке письмо.
В моих беспокойных снах я всё чаще вижу этот город. Сайлент Хилл. Ты обещал мне, что снова возьмёшь меня сюда, но… ты так и не выполнил своего обещания. Что ж, теперь я здесь одна… В нашем «особом месте»… Жду тебя…
Это все город. Старый, проклятый, отвратительный, прогнивший старый город – Сайлент Хилл. Он сводил с ума или убивал каждого, кто жил в нем. Казалось город обладает… нет, не душой, но какой-то адской сущностью, мерзкой и прогнившей. Здесь каждому человеку что-то виделось и казалось, словно легкий морок тащил его к печальному итогу сквозь серость дней. Другие же по натуре здесь не оставались. Сайлент Хилл становился персональным адом для каждого и история это подтверждала.
С чего все началось? Да кто скажет. В историческом обществе не сохранилось таких записей. С Кровавого болота, куда стекала вода, которой палачи мыли свои топоры, рубившие головы? Быть может, все началось с шахтеров, в поисках пробуривших прямой ход сразу в ад? Они сгорели все в шахте заживо, а шахты горят до сих пор. Потом в городе действовало ответвление Ку-клукс-клана, приносившее в жертву чернокожих рабов. Один из жителей Сайлент-Хилла, присутствовавших на церемонии, помешался от ужаса и стал художником. Всю оставшуюся жизнь он рисовал одну и ту же картину, раз за разом. Получалась она прекрасно, очень реалистично, и украшала гостиные многих домов и квартир. Сейчас «Сцену в багряных и белых тонах» можно увидеть на экспозиции Исторического общества.