Гербарий путешественника Полянского - страница 3

Когда хештег #Курицынживи сменится на #ПолянскийорётЪ, а то и на #чудесавРазенбурге, я расскажу.

Честное слово, я умею рассказывать по порядку.

А пока я достаю из кармана монетку.

Ту самую, овальную, где один геральдический лев вдвое крупнее другого.

И делаю шаг к подсвеченной языками пламени впадине оврага.

Монетка теплеет в руке.

Сложно дышать.

Перед глазами – цветные пятна.

Главное – не промахнуться…

Не промахнуться. Тут никаких вторых возможностей. Иначе ничего не будет. И не мечтай. Что ты там себе придумал? Путешествия, приключения, горы, море, дикие звери, туземцы, невероятные открытия? Всегда дневная маменька, которая тебя узнаёт и не кричит по ночам? Братья, принимающие всерьёз? Если ты промахнёшься, то конец. Не только мечтам. Тебе конец. И тем, кто с тобой, тоже.

Сам виноват.

Тринадцать лет пожил, теперь всё.

Предупреждали же, не открывай двери дортуара[1] за полночь. Не ходи в сад после отбоя. И уж конечно, не пытайся сбежать. Там, за решётчатой оградой пансиона, зверей не водится. Нечисти – тоже, чай не сказка. Там хуже. Люди.

Это кажется, что до Разенбурга рукой подать, а выйдешь степью к тракту – и до родного Полянского доберёшься, к неспящей ночной маменьке, к заросшей сорной травой старой оранжерее. Кажется, если бежать из казённого неуюта, от слёз в подушку и обидных стычек или чердачной темноты, то просто снова будет дом. Дом и покой – не одно и то же. Но дом уже зарубцевался внутри, оставил поджившие шрамы вместо свежих кровоточащих царапин. Ты останешься один, с гербарием, книгами, лесной тишиной, одиноким лунным мостиком. С той бедой, которая почти не болит.

Помнишь, как в имении?

Река расцветает зеленью. Станешь на бревенчатом мостике, где перила только по одну сторону. Вглядишься в чёрную воду, из которой тянутся склизкие руки водорослей. Говорят, на дне мавки[2] поют. Ой на дне ли? И звенящий жаром воздух вот-вот обратится в девичьи голоса. Посмотри, как пусто и солнечно. Как колышется безо всякого ветра осока. Водоросли манят вниз. Только шаг с брёвен, один, маленький. Навстречу стрекозам и чёрным бабочкам. Видишь, кружат над омутом! Шагай, ну! Так, разок, проверить, правда ли там мавьи угодья. Родники холодят воду, тянутся корявые пальцы водорослей, скрывают кости, намытые течением, мягкий подушечный ил. Хрусталём отливают придонные чертоги.