– Прости, – сказала Хезер, одетая в трусики и футболку, – я не хотела так громко.
Кин мигом проснулся, прекрасно понимая, что Хезер могла случайно заметить какие-нибудь следы БТД или даже заглянуть в сумку. Он сел, чувствуя всплеск адреналина – хотя иного рода, чем прошлой ночью.
Хезер показала ему упаковку магазинных кексов:
– Смотри, что я нашла. Позавтракаем?
– Кексы на завтрак? Тебя такое устраивает?
– Десерт – это лучшее начало дня. Если только ты не сотворишь чудо из тех двух яблок, что залежались в холодильнике.
– Готовить я еще не умею, – сказал Кин. – Только учусь.
Она неторопливо подошла к постели с упаковкой промышленной выпечки в руке.
– Поэтому… вот он, наш завтрак.
Пока Хезер сражалась с целлофановой оберткой, Кин бросил взгляд в угол, на спортивную сумку. Закрытая и нетронутая, она стояла под прежним углом и с той же вмятиной на поверхности. Осматривая квартиру накануне, Хезер больше заинтересовалась стопочкой видеокассет на столе – пока не поняла, что перед ней записи матчей Премьер-лиги, взятые напрокат в университетском фан-клубе УЕФА. А утром она сосредоточилась на пакете с кексами.
– Господи… Никогда не умела открывать такие пачки. Сделаешь одолжение?
Отвлекшись от созерцания спортивной сумки, Кин увидел, что Хезер протягивает ему несговорчивую упаковку.
Внезапная мысль ошеломила его едва ли не сильнее, чем выстрел в живот. Велика ли ценность забытого прошлого в сравнении с человеческим прикосновением здесь и сейчас?
Шестнадцать лет спустя та же сумка стояла на кровати, которую Кин делил с той же женщиной, теперь его женой. Но теперь сумка была туго набита вещами, поскольку забытое прошлое вдруг стало вопросом жизни и смерти.
Внизу звякнул ошейник Бэмфорд, открылась и захлопнулась входная дверь.
– Кин? – крикнула Хезер.
Потные ладони. Дрожащие руки. Сейчас, острее всего нуждаясь в рабочих навыках, Кин вовсе не ощущал себя спецагентом.
– Я наверху! – отозвался он и напомнил себе, что отвлекаться некогда.
– Что случилось? Ты написал про какой-то экстренный случай.
Раздалось эхо быстрых шагов по ступеням.
– С Мирандой все хорошо? – сыпала вопросами Хезер. – Я должна была забрать ее позже.
Кин повернулся к жене. Ее широко раскрытые глаза против его серьезного прищура.
– Нам надо уходить, – объявил он, надеясь, что дрожь в голосе останется незамеченной.