Сердце Фьямметты дало сбой, а потом зачастило, как сумасшедшее. Вслед за этим вспорхнувшей в небеса птицей неожиданно взметнулось ввысь и ее настроение. А по спине отчего-то рыжими кусачими муравьями побежали мурашки.
Фьямма надеялась, что не слишком скоро встретится с Луисом Игнасио, но подспудно ждала этой встречи. Ждала момента, когда выпадет шанс оказаться наедине с маркизом. И вот эта минута настала, а слова, которые она всю поездку мучительно подбирала, вдруг вылетели из головы. Похоже, Луис Игнасио заболел тем же безмолвием. Но, что удивительно, это молчание связывало их посильнее любой дружеской беседы или признания в испытываемых чувствах.
Де Велада, не произнося ни слова, жадно всматривался в до боли знакомые черты любимого лица. В глаза, в которых он увяз так, что и выпутываться не хотелось. Пытался вдоволь насладиться их страстной глубиной, которая отзывалась во всём теле непомерным желанием. Млел от вида ее белоснежной, практически перламутровой кожи, сквозь которую просвечивались пульсирующие голубые жилки. Она была настолько белой и тонкой, что впору сравнивать с яичной скорлупой.
Маркизу казалось, что эту женщину Господь вылепил специально под него: и аккуратный носик, который так мило морщит и вздергивает, вызывая у него в груди щекотку смеха, и губы, которые манят, как персидского шаха – рубины, и медь волос, от которой и сказочные драконы пришли бы в небывалый трепет, и родинку, от которой он дуреет. Эта женщина даже краснеть умеет так, что у него становится тесно в чреслах. Она вообще вся, с головы до ног, – ходячий соблазн для него.
Фьямметта Джада заметила, как губы Луиса Игнасио принимают привычное им положение, свойственное насмешливой улыбке, после чего мягкий, бархатный голос согрел и огладил ее кожу:
– Почему ты сбежала из Рима? – спросил Луис Игнасио тихо и вкрадчиво.
– Я не сбежала. Я просто уехала, – ответила Фьямма так же тихо, судорожно пытаясь собраться с мыслями.
– И почему же ты ПРОСТО УЕХАЛА? – маркиз выделил голосом два последних слова.
– Не желала терпеть повторно ваши неуклюжие объятия, – Фьямметта внутренне порадовалась, что довольно быстро взяла себя в руки и была готова к привычному словесному поединку с маркизом.
– Они не были неуклюжими! – возмутился Луис Игнасио. – Впервые слышу столь неприкрытую ложь. Уверен, когда повторим их, ты признаешь, насколько не права и как тебе это нравится.