Глеб Геннадьевич закивал, размышляя про себя. Все условия казались прозрачными.
– Хорошо, давайте закрепим.
Кирилл Аркадьевич немедленно вывел голограмму, содержащую текст согласия. Для «подписания» Глеб Геннадьевич должен был добавить свой отпечаток пальца, хранящийся в памяти его техники. Всё было безопасно, и своим отпечатком мог воспользоваться только хозяин. Внимательно прочитав согласие и обратив внимание на все нюансы, мужчина активировал часы и с помощью луча нанёс отпечаток пальца на голограмму.
– Отлично, Глеб Геннадьевич, ‒ похвалил гендиректор и проделал то же самое со своим отпечатком. – Я отправил Вам дубликат согласия. А теперь предлагаю подготовиться к зрелищу по забору нейронов.
– Как? Уже? – удивился Глеб Геннадьевич.
– Конечно, дорогой мой. Всё уже давно готово и ждало только Вашего согласия. Незачем медлить.
– Осмелюсь задать последний вопрос: какая выгода для этого гения в такой операции?
– Деньги, коллега. Человек обеднел, а потому согласен даже поплатиться собственным умом, лишь бы не прозябать в нищете. Ну, а мы не можем позволить такому ценному интеллекту пропадать, поэтому видим в Вас идеального реципиента и преемника умственного превосходства, – подмигнул Кирилл Аркадьевич. – Но не подумайте. Я не считаю Вас дураком. Не были бы Вы сейчас тем, кем являетесь, если бы не Ваш живой ум. Однако этот экземпляр – лакомый кусочек.
Глеб Геннадьевич улыбнулся, и оба двинулись в операционную. Весь процесс, кроме личности донора, был виден детально, поэтому у мужчины не оставалось никаких сомнений в подлинности происходящего. Умственная деятельность оперируемого действительно оказалась на высоте, что заставило Глеба Геннадьевича предвкушать неограниченные просторы сознания.
После окончания операции они снова собрались в кабинете гендиректора.
– Ну что, дорогой друг, как Ваши впечатления от увиденного? – поинтересовался Кирилл Аркадьевич.
– Всё выглядит вполне приемлемо. Я в нетерпении.
– Могу предложить Вам провести пересадку прямо сегодня, но нужно учитывать, что день-два Вы должны будете оставаться под нашим наблюдением. Стандартная схема после операций.
– А не слишком ли мы торопимся? – брови Глеба Геннадьевича поползли к переносице. Спешку он не любил, ведь в ней всегда можно было допустить ошибку.
– Послушайте, технологии у нас на самом высоком уровне, но нейроны всё равно долго не хранятся. Чем дальше, тем меньше мы уверены в их изначальных свойствах. Максимальный срок – это завтрашнее утро.