– Прошу прощения, – Лавис попытался собраться. – Ситуация критическая, классифицирована как теракт. При эвакуации трое полицейских ранены, двое погибли. Многие гражданские тоже пострадали в давке, всем оказывают помощь. Внутри осталось около сотни гоминоидов, включая команды игроков. Точных данных о количестве преступников нет, но, по слухам, у них армейские «Лайтеры Ф-22» нового поколения.
– Слишком мало информации. Опроси тех, кто контактировал с противником, – приказал Дарвин.
– Мы уже опросили всех свидетелей, – взволнованно ответил Лавис. – Говорят, нападавшие стреляли в воздух, выкрикивали «Свободу Северу!», Долой Электрум!.. У гражданских паника, картина до конца неясна.
Дарвин нахмурился, ему были знакомы такие лозунги террористов «Виндикаре», готовых на все ради своей идеологии.
Для Дарвина такие события были не в новинку. Еще будучи молодым лейтенантом, он участвовал в операции против преступного сообщества «Виндикаре».
Группировка, прикрывавшаяся лозунгами «Свободу северянам!» и «Долой Электрум!», на деле занималась похищениями гоминоидов и контрабандой Электрума.
В их атаках заложников, если целью не было похищение, чаще всего в целях устрашения убивали.
Первоначальной задачей Дарвина был сбор информации о членах группировки в округе Гейт. Руководство Тайной полиции понимало, что в преступлениях участвовали не только северяне, но и их сообщники с Юга. Именно этих южан и предстояло разоблачить Дарвину.
Проведя под прикрытием два года, он сумел втереться в доверие местной банды, связанной с «Виндикаре», и поднялся до уровня бригадира. За это время он наладил контакт с северным крылом организации. Спустя еще год, уже в звании капитана, Дарвин возглавил операцию по ликвидации банды сначала на Юге, а затем и на Севере. Именно тогда он впервые встретил Крафта.
Родители Крафта, Харвин и Луиза Айсборны, возглавляли боевое подразделение «Ультио», отвечавшее за захваты заложников и диверсии.
Луиза восприняла рождение сына скорее как обузу, мешавшую ее деятельности. Однако аборт противоречил идеологии группировки, основанной на мщении южанам за каждого погибшего северянина.
После рождения мальчика она без промедления вернулась к своей деятельности, уделяя ему минимум внимания. Харвин же как был, так и остался холодным и отстраненным, словно существование сына не имело для него значения.