Бастьен, хоть и был напуган, в то же время ощущал странное возбуждение. Это было то самое приключение, о котором он мечтал, только гораздо более опасное, чем он себе представлял. Жером, напротив, был обеспокоен. Он понимал, что их шансы на выживание уменьшаются с каждым днём. Париж, вместо обещанного шанса, превращался в тюрьму, из которой они должны были найти выход.
Их миссия по сбору информации теперь сочеталась с необходимостью выжить и не попасть в руки тех, кто желал им зла. Каждый день в Париже становился испытанием, каждый вечер – игрой на выживание. Они были окружены врагами, не зная, кому доверять. И над всем этим нависала приближающаяся ночь Святого Варфоломея, о которой так зловеще предупреждал незнакомец. Агенты Гизов были лишь предвестниками гораздо большей беды, которая ждала их в сердце города.
Визит к астрологу: предсказание беды.
Несмотря на их опасную миссию и усиливающуюся слежку, Бастьен не мог устоять перед искушением исследовать мистическую сторону Парижа. Он всегда был склонен к суевериям и верил в знаки судьбы. Истории о гадалках, алхимиках и, особенно, о прозорливых астрологах всегда будоражили его воображение. Жером, хотя и относился к таким вещам со скепсисом, понимал, что Бастьену нужно было хоть какое-то отвлечение от гнетущей реальности. К тому же, он надеялся, что визит к предсказателю может дать им хоть какую-то зацепку, какое-то смутное предупреждение о грядущей беде.
Слухи о талантливой, но эксцентричной астрологе по имени мадам Ленорман ходили по всему Парижу. Говорили, что она способна предвидеть будущее, читать судьбы по звёздам и картам, и даже общаться с духами. Её дом, расположенный в лабиринте узких улочек недалеко от Собора Парижской Богоматери, был неприметен снаружи, но внутри излучал атмосферу таинственности. Воздух был тяжёлым от запаха благовоний, сушеных трав и старого пергамента. Стены были увешаны картами звёздного неба, загадочными символами и пыльными амулетами.
Жером и Бастьен пришли к ней поздним вечером, надеясь на конфиденциальность. Мадам Ленорман оказалась женщиной средних лет, чьи глаза, глубокие и тёмные, казались нечеловечески проницательными. Она сидела за круглым столом, заваленным свитками и причудливыми инструментами. Её взгляд скользнул по братьям, задержавшись на их лицах, и Жером почувствовал, как по спине пробежал холодок – казалось, она видит их насквозь.