«Представляю Вашему величеству алмаз в коре: Ваш ум даст ему цену», – так Румянцев-Задунайский пишет о молодом человеке с опытом войны и секретной работы. «Алмаз в коре» – так тогда называли неограненный камень.
Двадцатипятилетний Безбородко был толстым, неуклюжим, простоватым на вид и вдобавок – не знал французского языка. Екатерина поначалу не разглядела за внешностью «глуховского кабанчика» (такое прозвище припечатал ему в столице Завадовский) и хохлацким произношением, от которого он так и не избавился до конца дней, интеллектуала высшей пробы.
Безбородко назначают на второстепенную должность секретаря по приёму челобитных, придворные за глаза издеваются над «хохлом». Кстати, хорошие манеры он так и не приобрёл до конца своей жизни.
Автор книги «Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России Александр Терещенко в 1837 г. писал: «Являясь к императрице во французском кафтане, он иногда не замечал осунувшихся чулков и оборванных пряжек на своих башмаках, был прост, несколько неловок и тяжёл; в разговорах то весел, то задумчив».
Однако некоторая грубоватость манер, неуклюжесть и чудаковатость внешнего облика Александра Андреевича нисколько не помешали современникам очень скоро заметить его выдающиеся способности. Как отмечал в своих воспоминаниях французский дипломат граф Луи Сегюр, «в толстом теле Безбородко скрывал тончайший ум».
Вершитель мирового порядка
Вскоре выяснилось, что малоросс Безбородко, чуть ли не единственный из «екатерининских орлов», в совершенстве владел русским литературным языком (вторым был тоже малоросс, Пётр Завадовский). Государыня, отдавая должное одарённости Безбородко, начала давать ему разнообразные поручения. Постепенно он стал любимым докладчиком Екатерины.
«Не могу нахвалиться пребыванием своим здесь, – хвастал Безбородко отцу в 1778 году. – Ее Императорское Величество ото дня в день умножает ко мне свою доверенность… Во мне вся публика и двор видят ее первого секретаря, потому что через мои руки идут дела сенатские, Синода, Иностранной коллегии, не исключая и секретнейших…»
И это не было пустое малороссийское бахвальство. В письмах «самой» Александр Безбородко фигурировал как «мой фактотум» (буквально – «делающий все», т. е. незаменимый помощник, правая рука). В 1779 году он был произведён в бригадиры и получил 1200 крестьянских душ в Белоруссии.