– А привидение чёрной собаки? – добавил другой паж. – Все деревни округа видели её… И слышали её вой. Она как-то по-особенному выла. Даже волки не понимали её. Наверное поэтому их стаи ушли из лесов! Это может единственное хорошее, что принесло людям присутствие Дьвола. Одно зло вытеснило другое.
Подтверждая правоту слов рассказчика, собравшиеся у начала колеи, закивали головами.
– Это был оборотень, не волк. Скорее всего, он-то и лежал в «лёгком» гробу.
– А я видел сразу троих мертвых Жаков лежащих на полу. Все в чёрном. Какой из Жаков был сейчас в седле одному Диаволу известно. Слышал, что он свою собаку кликал Вельзевул. А это, как известно, одно из имён Сатаны…
* * *
Жак не мог сдержать слёз, и потому ссутулился в седле, пряча лицо в шарф от взглядов кучеров – доверенных слуг, сидящих сейчас на козлах кибиток.
Вчера из Мадрида пришло письмо от нотариуса, где его извещали, что бракоразводный процесс с Катрин, дочерью Вальдемара Богемского-Мерлин, окончен. Церковь дала своё согласие… Все согласие дали! Весь мир, как считал Жак, «согласовал» эту несправедливость, а он – нет…
Но впредь перед всем миром – Катрин, его жена, вновь девица, а он холостяк.
Он был уверен, что эта «девица» ему в отместку начнёт вести жизнь отнюдь не девицы!
У Жака при этих мыслях заныло в груди ещё сильнее, и он, пришпорив коня, решил обогнать кибитки. Ему вдруг представилось, как прямо сейчас поутру, некий месье удовлетворяется его Катрин… Она стонет и целует, и лижет, и сосёт… пропускает горделивый пенис чужака во все свои тайные места с остервенением с распущенностью последней шлюхи…
Начав было обгонять кибитки, Жак не сдержался, отъехал на обочину, спешился и, прислонившись лицом к дереву, зарыдал в бессильной ревности, кусая мокрую кору.
«Какая же дура! Неужели она не понимает, что узнай он о её блуде, больше он к ней ни-ког-да не притронется! Ни-ког-да! Такова натура уважающего себя мужчины, так считал Жак.
Никогда!
А она, дура, пытается «простимулировать», вызывая ревность!
Ревность всегда бесплодна и это очень больно.
Ревность убивает любовь, перерождая её в затаённое ожидание мести…
А ещё обидно, что выйдя из её спальни, этот «горделивый пенис» в первой же таверне будет похваляться, как он всю ночь дрючил какую-то тупую дурёху, имени которой он уже не помнит. И Жака вновь пробило на рыдание…