– Да. Привет! Спит. Сейчас разбужу,– услышал Лёнька родительский голос, ответ которого подтвердил его догадки: звонил дежурный по горотделу внутренних дел. Отец совсем недавно вышел на пенсию. А до этого работал в милиции и был хорошо знаком со всеми сотрудниками, поэтому так свободно, по-простому разговаривал с дежурным по ГОВД.
Дверь в спальную открылась.
–Ты чего не слышишь?– строго спросил глава семейства, как правильно понял Лёнька, это был риторический вопрос.– Иди. Тебе звонят.
Сын подошёл к телефону и, невольно подражая отцу, ответил:
– Да. Привет!
– Николаич! У нас труп в лесу на «Покровке». Женщину, похоже, задушили.
– Но сейчас это не моя «земля»,– блеснула надежда, что произошла ошибка, и появится возможность еще пару часов поваляться в постели.
Действительно, около месяца назад его назначили старшим оперуполномоченным уголовного розыска в другой район города, а до этого он несколько лет работал по этой территории.
– Знаю. Но Рыбин сказал тебя поднять. Если ты не согласен – звони ему. Если возражений нет – приходи в отдел, поедешь с группой.
– Ладно, понял. Сейчас приду.
Лёнька так легко согласился не потому, что у него не было номера телефона заместителя начальника ГОВД по оперативной работе. Просто звонить было «себе дороже». Рыбин был очень строгий и грубый мужик, а если «не в духе», то лучше с ним не спорить. А вероятность того, что в такое раннее утро, после праздников, да и после такой неприятной информации дежурного, у него будет хорошее настроение, была мала. Услышать в свой адрес кучу нелицеприятных слов от начальника с утра пораньше совершенно не хотелось. И уже через десять-пятнадцать минут старший оперуполномоченный уголовного розыска стоял в дежурной части в полной готовности для выезда на место происшествия. Дорога до здания милиции заняла у него всего несколько минут, так как он жил почти ближе всех. И дежурные часто злоупотребляли этим обстоятельством, поднимая его на выезды на ночные преступления. За ним не нужно посылать служебную машину: через несколько минут сам придёт. Да и сам Лёнька от этого особо не отлынивал, наверное, воспитание не позволяло. С первых дней его работы в уголовном розыске, куда парень пришёл сразу после службы в армии, отец всегда неодобрительно относился к попыткам сына уклониться от «внеурочных» вызовов для выезда на преступления и ругал за это. А спустя некоторое время и сам молодой опер стал считать недостойными для себя такие поступки.