– Ты не против утереть нос этому разрисованному попугаю? – заговорщически обратился Кеша к Марку.
Марк безразлично пожал плечами, что можно было трактовать и отказом, и согласием. На беду, Кеша воспринял этот жест за готовность ввязаться в авантюру и громогласно предложил:
– Полтинник пресса на турнике, кто проволынит – оплачивает сегодняшние сборы. Кир, давай проследи, чтобы всё по-честному было!
Кирилл моментально вспыхнул:
– Думаешь, раз я ДЦПшник, то и тушу свою не подниму с полсотни раз? Ха! Обломись.
– Да я не имел ничего такого, – стушевался Кеша.
– Эль, пойдем, чуть подмогнешь, – позвал Кир, явно задетый за живое словами языкастого приятеля.
Все дружно переместились за угол дома, где у Яна был турник, доска для пресса и поручни для накачивания рук, именуемые брусьями. Кирилл встал под перекладиной, горделиво выпрямился, согнул колени и резко подпрыгнул вверх, цепляясь руками за железную штангу. Эля судорожно сглотнула. Что за безумие?
Кир ловко подтянулся, упёрся ногой в столбик, другую перекинул через перекладину, вскарабкался выше, закинул и вторую ногу, после чего повис вниз головой, удерживая себя на турнике согнутыми коленями.
– Слушай, Кир, не дури, – как можно тише и ласковее попросила Эля, подойдя ближе. Вся эта затея попахивала членовредительством. – Никто не сомневается в твоей превосходной физической форме.
– Поцелуешь меня, если выжму пятьдесят раз? – нагло спросил Кирилл, пропуская мимо ушей доводы рассудка.
Эле оставалось только кивнуть.
Ян с азартом принялся считать, подбадривая друга в суровой мужской манере. Эля заметила, что помимо поддержки он ещё и страховал Кира и готов был в любую минуту принять его вес на себя, чтобы не дать улететь вниз головой.
– Ты напрасно волнуешься, он справится, – всё тот же рокочущий голос зазвучал позади.
В его речи чувствовалась уверенность и спокойствие – нисходящие интонации плавно перетекали одна в другую. Даже такое короткое сочетание слогов действовало парализующе.
Эля обернулась и увидела Марка, который стоял почти вплотную к её спине, и делал вид, что следит за упражнением, а сам из-под опущенных темных ресниц разглядывал её.
Ян продолжал считать:
– Пять, шесть, давай, бро, соберись! Последний рывок остался. Четыре виса, и ты – красавчик. Вот так! Ай да мужичина! Семь! Ай да богатырь! Восемь! Элька, крась губы гуталином, сейчас отрабатывать придётся.