По вечерам, когда солнце садилось за лиман, мы сидели у костра и травили байки, рассказывали о своих приключениях на охоте и рыбалке. Эти вечера были для нас священными. Мы чувствовали себя частью чего-то большего, частью истории нашего хутора, нашей великой Родины.
Глава 2. В поселке Тихий: Семейные узы и волжские просторы.
В 2004 году я вырвался из городской суеты навстречу брату Анатолию, в самое сердце волжской дельты. В Астрахань я прилетел в середине октября, когда осень уже вовсю раскрашивала мир багрянцем и золотом. Еще в воздухе, над бескрайними просторами, я с жадным любопытством вглядывался в открывающиеся пейзажи. С высоты птичьего полета предо мной раскинулась выжженная солнцем степь, словно древний пергамент, испещренный редкими кустарниками и причудливыми деревьями. Голубые ленты ериков и широких речных рукавов, извиваясь, пронзали степь, подобно тончайшим нитям, вышитым на полотне земли. Из Астрахани я продолжил путь на автобусе, и это дало возможность ощутить красоту природы во всей полноте. Я знал из переписки с братом, что меня ждет калейдоскоп ландшафтов: леса, изумрудные оазисы, песчаные пустыни, дышащие зноем, непроходимые заросли тростника и дикие поля, усыпанные нежными лотосами. Редкий край по богатству и красоте природы. И это я заметил: по мере приближения автобуса к Каспию пейзаж преображался на глазах. Появилось несметное количество ериков и проток, порой образующих обширные водные пространства, сверкающие под осенним солнцем. Автобус, словно послушный зверь, бежал по берегу широкого речного рукава, по которому неспешно скользили небольшие суда. Берега были плотно окаймлены неприступными тростниковыми зарослями и пойменными ивняками, словно стражами, оберегающими водное царство. Все чаще встречались заболоченные луга, обширные тростниковые плантации, ставшие домом для множества водоплавающих птиц: стремительные стаи уток и гусей, величавые белоснежные лебеди. Нет-нет, да и мелькнет более редкая птица: пеликан, цапля, кваква, каравайка. Пеликаны, словно искусные архитекторы, из сухих стеблей возводят целые гнездовья – «пеликаньи плоты», где живут колониями, насчитывающими сотни птиц. Иногда можно было залюбоваться нежной бело-розовой грацией фламинго, особенно часто соседствующих с белыми лебедями, рек и озер становилось все больше, трава и деревья тянулись к небу, а низины расстилались изумрудными коврами, густо поросшими высокими камышами, достигавшими двухметровой высоты. И внезапно, словно по мановению волшебной палочки, в небе появилась стая стерхов – этих редких, прекрасных журавлей. Это означало, что мы въехали на территорию