Коптер спланировал к самой крыше машины, уставившись объективами в открытый световой люк. Заряд картечи превратил его в облачко мелких обломков.
– Поехали, – скомандовал он.
И они поехали.
***
Дом не выглядел смертельной ловушкой.
Солнце ослепительным бликом перетекало из окна в окно по мере того, как автомобиль повторял широкий изгиб подъездной дорожки. Занавески на окнах были неподвижны. Свежих следов в присыпавшем крыльцо снеге не было.
– Остановись перед входом, – сказал он здоровяку за рулем. Тот сжался на сиденье и сбросил скорость.
На последних метрах дорожки он ударил водителя стволами поперек жирного лоснящегося затылка. Машина, коротко прохрустев гравием, ткнулась бампером в вазон, полный замерзших цветов. Двигатель негромко рокотал в тишине осеннего утра. Глушить его он не стал.
Трой семенил спиной вперед, приподнявшись на носки. Дульные срезы безжалостно давили на нёбо, выжимая из глаз слезы бессильной злости. Переплет двери осыпался осколками дерева и стекла, когда тело Троя проломилось насквозь – не снижая скорости, без остановки на вежливый звонок или деликатный стук в дверь. Выстрелов не последовало. Он гнал Троя перед собой – смешно семенящий и поскуливающий живой щит, робот, управляемый джойстиком двенадцатого калибра.
В доме тяжело пахло мокрым ржавым железом и разморозившимся холодильником. Замерев у входа с трясущимся на концах стволов Троем, он осмотрелся.
Здесь царили тишина и порядок. Все вещи стояли на своих местах, а на вешалке в прихожей висело знакомое женское пальто и пара ярких детских курток. Но на шум высаженной двери никто не вышел – и он погнал Троя дальше, по всем комнатам первого этажа, а когда удостоверился, что они пусты, толкнул его на лестницу, ведущую на второй.
Холл второго этажа был залит кровью.
Залит равномерно, без брызг, без неряшливых потеков на стенах – кровь просто стояла от порогов дверей в их с женой и детские спальни до верхней площадки лестницы, и Трой поскользнулся в вязкой черной луже, обреченно взвыв.
Кровь доходила до края рантов его ботинок. Ее было очень, очень много – так много крови сразу он не видел даже на войне.
Толкая перед собой Троя, он пересек зловещую лужу и по очереди отворил двери в каждую из спален.
***
Нечто более сильное и атавистичное, чем здравый смысл, вырывает его из привычно старящейся с каждым мгновением реальности и замораживает в наполненном ужасом мгновении, в котором он зовет жену и детей, не надеясь на ответ, но желая услышать его сильнее, чем желал чего-то в жизни.