Но, само собой, чудесный мираж не продержался долго. Растаял, развеялся. От слишком прозаичных действий и интонаций.
Захар поставил перед Марьяной кроссовку, подсказал, как маленькой и неразумной, будто она сама ни за что бы не догадалась:
– Надевай. – И тоже распрямился, отряхнул брючину, затем ладони. Правда не ушёл сразу, а дождался, когда она обуется. Скользнул по ней проверяющим взглядом. – Теперь-то всё в порядке?
Марьяна кивнула, пробормотала:
– Спасибо.
– Да ладно, – беззаботно отмахнулся Захар, но с места не сдвинулся.
И Марьяна не сдвинулась. Но она исключительно потому, что, посмотрев ему в глаза, будто напрочь забыла обо всём на свете, а уж тем более, что надо куда-то идти.
Впервые она как следует разглядела, какого они оттенка. Ближе к зрачку светло-коричневые, почти жёлтые, а дальше зеленовато-серые. Кажется, такие назывались ореховыми. А до этого она только предполагала и строила догадки. У неё даже не так давно строчки стихотворные сочинились:
Я не знаю цвета твоих глаз,
Но я помню твой взгляд – он светлый.
Почему я говорю об этом сейчас?
Потому что ты прошёл мимо
И опять не заметил меня.
Но теперь-то она точно знала, видела совсем близко. Смотрела и не могла оторваться, словно приклеилась или примагнитилась.
Ещё немного и она просто потонет в них и никогда-никогда больше не выплывет. Или увязнет, как в трясине.
Хотя слово «трясина» звучало как-то не особо романтично и красиво. Лучше всё-таки утонет. И если бы глаза у Захара были синие, или хотя бы голубые, тогда бы получилось добавить, как в океане. А тут даже с налёта не придумаешь, с чем сравнить. Не скажешь же, что утонула в орехах.
Невольный вздох вырвался сам собой и, словно внезапный порыв ветра, сдул зачарованность момента.
Захар чуть заметно тряхнул головой, хмыкнул, поинтересовался с немного наигранной насмешкой:
– Так в школу-то идём?
В школу? Ну да. А то, что он скажет «Да ну нафиг эти уроки. Лучше пойдём, Марьяна, куда-нибудь ещё. Вдвоём. Например, просто погуляем» – это всего лишь наивные фантазии. Тем более Легостаев наверняка и имени её не знает. И с чего бы вообще у него возникнуть подобному желанию – гулять с какой-то там недотёпой из десятого.
– Идём, ага, – сокрушённо подтвердила Марьяна, и они наконец-то спустились с мостков на тротуар, пересекли его, прошли между двух домов, зашагали по тропинке, проложенной через широкий газон.