– Я понимаю, капитан, – проговорила сдержанно, стараясь казаться серьёзной. – Но, наверное, вы слишком много волнуетесь.
– Возможно, – ответил он. – Но ваш отец поручил мне заботу о вас, и я должен быть уверен, что вы не попадёте в неприятную ситуацию.
Миссис Торнтон одобрительно кивнула и начала аккуратно перебирать приглашения, словно проверяя их на соответствие этикету.
– Начнём с того, – продолжил капитан, – что вы не будете принимать приглашение на танец от первого встречного. Каждый кавалер должен быть вам представлен или одобрен мной, либо миссис Торнтон.
– Это кажется излишне строгим, – заметила я, пытаясь сохранять спокойствие.
– Это необходимо, – возразил он. – Не все здесь так доброжелательны, как кажутся. И не все цели ухажёров соответствуют вашему положению и достоинству.
– Вы полагаете, кто-то может воспользоваться моим положением?
– Я знаю, что так бывает, – сказал он твёрдо. – И если вы доверяете моему опыту, то последуете этим указаниям без возражений.
Я хотела было оспорить его слова, но взглянула на суровое лицо – на него легла тень воспоминаний, – и поняла, что это – не просто предостережение, а что-то более личное.
– А с вами можно танцевать? – спросила вдруг, сама не зная, почему задала этот вопрос.
Он замялся на долю секунды, прежде чем ответить.
– Если потребуется, – сказал он немного хрипло. – Но я нечасто берусь за такое удовольствие.
– Почему?
– Потому что я не гожусь в партнёры для танца, – коротко ответил мужчина, словно закрываясь от меня бронёй отчуждённости, и я сразу же пожалела о своём любопытстве.
Миссис Торнтон кашлянула, давая понять, что беседа становится чересчур фривольной.
Тем не менее, капитан не стал развивать тему. Вместо этого перешёл к другим указаниям: как вести себя за ужином, как принимать комплименты, объясняя, что нельзя это делать слишком холодно или слишком тепло; учил, как правильно отказывать в танце – с достоинством, но без холодности; как обращаться к старшим дамам и, даже, – как держать веер, если я решу им воспользоваться. Да, это всё я изучала на уроках этикета, которые много лет мне преподавали самые лучшие мастера, но Эдмунд рассказывал не сухие факты, а то, как мне вести себя именно в лондонском обществе и именно с кавалерами. Он говорил со знанием дела, и я не решилась ему напоминать, что многое из его наставления я и так знаю.