Светка сидела на самом краешке коврика, поджав под себя ножки. У неё были такие тугие косички, что глаза казались чуть-чуть удивлёнными, как у куколки из маминого серванта. Она жевала губу и рисовала пальцем по полу круги. Я смотрел на неё из-за пирамидки и думал, что косички у неё красивые. Такие… живые. Они шевелятся, даже когда она не двигается. Я не понимал, зачем мне это надо, но рука сама тянулась – дёрнуть. Просто дёрнуть. Легонько. А потом убежать.
Когда я это сделал, Светка взвизгнула, вскочила и побежала к воспитательнице. А я засмеялся. Все смеялись. Ну, почти все. Кроме Ирины Анатольевны.
– Станислав, подойди ко мне, – сказала она. Голос у неё был тихий, как у мамы, когда она сердится не всерьёз, а «по-умному», чтобы я сам всё понял. – Зачем ты это сделал?
Я пожал плечами. Как объяснить, что я не хотел по-настоящему обидеть? Просто захотелось.
– Ты же знаешь, что девочек обижать нельзя, – сказала она. – Ты же хороший мальчик?
Я снова пожал плечами. А потом кивнул. Потому что, ну правда, я же не злой. Просто иногда… так весело становится, когда кто-то кричит. Наверное, это плохо.
Когда мама пришла за мной, я не сразу решился рассказать. Но Ирина Анатольевна всё сказала сама. Я стоял рядом, уткнувшись в её пальто и молча ковыряя носком ботинка асфальт.