Горько усмехаюсь, опуская глаза в асфальт, и киваю.
– А новые друзья нам не нужны, – деловито заявляет девочка.
– Ева… – Вероника, поправляя разметавшиеся от ветра волосы, шикает на неё.
Поднимаю взгляд на неё, и твою мать, я без вопросов и слов вижу ответ. Мотаю головой, окончательно сложив, сука, два плюс два.
– Максим, пожалуйста, – слышу в её голосе истеричные нотки.
Он просит позвонить ему, и, хлопнув меня по плечу, совсем не как приятеля, а совершенно иначе, уходит.
– Это Ева, моя дочь, – слышу, как напряжённый голос, наконец, обращён ко мне: – А это Руслан, он друг твоего дяди.
– А! – девочка удивляется, невольно вызывая улыбку: – Так ты друг дяди Егора, а не мамы!
Веснушки на лице идентичны тому, как у её матери. Всматриваюсь в невероятной красоты девочку, а самого будто душит невидимая рука. С остервенением, жестоко и, чёрт возьми, больно.
Молча киваю.
Поднимаюсь на ноги и смотрю на её Веронику. Она не отвечает взглядом в глаза, тем самым холодным и отрешённым.
Она их уводит.
И это, сука, самый яркий ответ на невысказанный вопрос.
Прикрываю веки, зажимая пальцами глазные яблоки, безнадёжно стараюсь не стереть зубы в пыль.
– Сколько ей лет? – вопрос выходит отчаянным шёпотом, а она судорожно качает головой: – Отвечай, Вероника.
Вижу, как слеза срывается с её глаз, и в голос, как безумный усмехаюсь. Провожу руками по волосам, оттягивая их до боли, и поднимаю взгляд к небу.
– Мне пять, – отвечает вместо неё девочка, а я зажмуриваюсь.
Так, сука, сильно, чтобы, блядь, перед глазами всё перестало существовать. Не знаю, сколько так стою, слышу лишь шмыганье рядом.
Она – моя.
Я, чёрт возьми, понимаю.
Моя дочь…
Внутри будто органы кто-то молотит. Яростно размахивает то в печень, то по рёбрам, то контрольным ударом в солнечное сплетение. Прямо под дых, чтобы тут же в полном сознании сойти с ума от невозможности вздохнуть.
Тяну волосы, и титаническими усилиями хотя бы внешне беру себя в руки.
– Идите в отель. На улице холодно. – чеканю не своим голосом, и резко разворачиваясь, двигаюсь в сторону своей машины.
Завожу тут же и выруливаю, сжимая руль до побелевших костяшек. Ещё немного и вырву с деталями.
В мозгу бьёт лишь одно…
Как я мог?! Как я, чёрт возьми, допустил?!
Она так и не двигается, стоит, обвеваемая ветром, прижимает ребёнка к себе и плачет.