– Мадам, – вальяжно обратился Петухов, мечтавший создать ауру респектабельного европейского заведения в своем ресторанчике на окраине города. – Еще раз приношу соболезнования в связи с утратой любимого мужа. Весь вечер обращайтесь ко мне, даже не стесняйтесь. Я к вашим услугам и услугам ваших гостей.
– Еловых шишек набросали на полу? Петя любил шишечки, – высовывая длинный язык, мекала Людмила Васильевна, опираясь на стену белоснежной арки.
Вечно трогая себя за лоб потными морщинистыми руками, старуха тяжело дышала, изнывала
от жары.
– Вы действительно считаете, что с шишками будет лучше? – подскочивший одномоментно Петухов томно шептал на ухо Людмиле Васильевне, давая понять, что за такие услуги стоило бы подмаслить.
Женщина спешно вынула из сумочки купюры, смятые и грязные, но оттого более привлекательные для хозяина ресторана. Зная и твердя, что деньги не пахнут, он лишь облизнулся и учтиво поклонился. Уже через минуту зал и коридоры были усеяны еловыми шишками, крупными и сочными.
В ресторане тут же пропал весь налет изысканности и пышности: запахло лесом, опилками и умирающей деревней.
За столами расселись все юристы, доморощенные экономисты и бухгалтеры, клерки и кассиры, инженеры и преподаватели, словом, вся родня и близкие покойного, чья фотография стояла во главе стола. Исполненное важности и моложавости лицо мужчины в очках взирало на боровов, пришедших хорошо отъесться после долгих прощаний на кладбище.
Петухов занял позицию наблюдателя, исследуя каждого и всех одновременно.
– Людочка, так красиво тут, ну прямо барокко какое-то! – восторгалась полная дама в костюме семидесятых годов из советского журнала «Винтаж».
– Правда, душно тут. Сил нет. Я сниму туфли? Уж больно жарко, не могу, – худощавая дама-барракуда скинула египетские сандалии и тонкие белые носки, после чего к запаху деревни и леса прибавился запах пота и мускуса.
Потели в зале обильно, обмахивались длинными, расшитыми узорами салфетками, словно опахалами. Людмила Васильевна, усевшись рядом с фотографией покойного мужа, спряталась за черно-красным веером в японском стиле.
– И угораздило же Петра Семеновича помереть в такое жаркое лето. Ума не приложу, за что нам всем такое наказание, – перешептывались бывшие коллеги пенсионера, поскользнувшегося в квартире в отсутствие дорогой ему супруги.