Она швырнула амулет на стол. Дерево моментально почернело, покрылось трещинами, и через секунду рассыпалось в прах.
– Черт…
Ее голос звучал чужим – низким, сдвоенным, будто кто-то говорил сквозь нее. Катрин сжала кулаки, чувствуя, как под кожей бегут мурашки. Она помнила все. Воронов, падающих замертво. Молнию, которая гнулась, как живая. Свою тень, которая смотрела на нее. И голос.
«Мы ждали»
Она резко распахнула окно. Ночь встретила ее густым, сладковатым запахом гниющей плоти – хотя до убоя скота было еще далеко. Браннхольм лежал внизу, окутанный сизой дымкой. Где-то там, в лабиринте узких улочек, пряталась старая Марго. Та самая, что нашла ее, шестилетнюю, в развалинах сгоревшего дома. Та самая, что научила ее гасить огонь взглядом и оживлять мертвые цветы. Та самая, что вчера сказала:
– Ты последняя. Если они узнают, что ты жива – сожгут без разговоров.
Катрин стиснула зубы.
– Ну и пусть попробуют.
Она резко щелкнула пальцами – свеча на столе вспыхнула синим пламенем.
Таверна «Гнилой Котел»
Шаги Катрин гулко раздавались по скрипучей лестнице. Внизу, в общем зале, было непривычно тихо. Даже пьяницы, обычно оравшие до рассвета, молчали. Бартоломью, трактирщик с лицом, изборожденным шрамами, сидел за стойкой, обложившись бутылями с мутной жижей. Он не поднял головы, но его пальцы судорожно сжали тряпку, которой он протирал стойку.
– Опять твои штуки? – прохрипел он.
Катрин остановилась у подножия лестницы.
– Какие штуки?
Она сделала шаг вперед. Тень за ее спиной вытянулась, коснувшись потолка.
Бартоломью медленно поднял глаза. Его лицо было серым, как у мертвеца.
– Убирайся из моего заведения.
Катрин усмехнулась.
– Боишься?
Она щелкнула пальцами.
Все свечи в таверне разом погасли. В темноте кто-то застонал.
– Где она?! – раздался чей-то шепот.
– Не двигайся…
Катрин медленно прошла между столами. Ее плащ шелестел, будто живой.
– Кто-нибудь хочет меня остановить?
Тишина. Только тяжелое дыхание и скрип дерева. Она толкнула дверь ногой – и вышла в ночь.
Улицы Браннхольма
Город был пуст. Не просто безлюден – мертв. Ни шороха, ни шагов, ни даже привычного визга крыс в сточных канавах. Только ветер гулял по переулкам, разнося запах гари. Катрин шла, не скрываясь. Ее плащ шевелился сам по себе, цепляясь за стены, будто пробуя их на вкус.
Они прячутся