Мамочки…
Короткий стук, и она вошла в нее, не замечая, что я осталась стоять на месте. Сложилось чувство, будто сейчас в обморок грохнусь!
Наконец Ольга Валерьевна оглянулась. Строго сведя брови, она слегка хлопнула ладонью по бедру, таким образом приказывая мне следовать за ней. Я нервно сглотнула и подчинилась, ощущая себя ходячей деревяшкой.
– Роман Давидович, добрый день! – вежливо и улыбчиво воскликнула начальница.
Колючие мурашки жалили кожу. Я лишь мельком посмотрела на него, всего на секунду, но этого хватило, чтобы испытать полный спектр отчаяния. Нехотя оторвав взгляд от монитора, Радов поймал в фокус пронзительно синих глаз сначала главного аналитика, затем меня. Стискивая в пальцах царапающиеся края папки, я тут же впечатала взгляд в пол и поежилась.
– Добрый, Ольга Валерьевна, – отозвался мужчина низким голосом.
– Вы знаете, зачем я здесь, – игривым тоном констатировала Ольга Валерьевна. – Извините, но откладывать больше некуда!
Повисла неуютная тишина. Начальница остановилась недалеко от стола генерального, я – в нескольких шагах позади нее, не в силах нормально дышать. Водя мышкой по гладкой столешнице, Роман Давидович некоторые время был сосредоточен на том, что видел в мониторе, и никто не смел его отвлекать. В какой-то момент он щелкнул по клавиатуре и повелительно дал отмашку:
– Значит, не будем откладывать!
Ольга Валерьевна удовлетворенно кивнула. Затем уверенно развернулась и направилась к столу совещаний. Тому самому, где генеральный… то есть, где я с ним… Ох, это просто невыносимо!
Радов занял стул во главе стола, начальница села по левую руку от него, а я замерла по левую руку от начальницы. Ничего сложного от меня действительно не требовалось. По очереди подавать ей документы по номеру месяца и складывать в отдельную папку подписанные и заверенные двумя печатями. Руки не слушались, были неловкими. Я очень старалась себя контролировать, но глаза то и дело лихорадочно косились на то место, где я лежала на животе, когда Роман Давидович… входил в меня сзади.
Эта картина как прибитая стояла перед глазами. И еще мои развратные стоны – они будто эхом раздавались в кабинете прямо сейчас! Пытка какая-то. Лишь единожды я решилась и украдкой посмотрела на Романа Давидовича. Он был абсолютно невозмутим. Собран, спокоен, хладнокровен. И казалось, что я совершенно его не интересую… Совершенно, будто я невидимая тень, или мы с ним абсолютные незнакомцы!