– Семена прорастают, – прошептала Мэй.
– Но сорняки ещё сильны,– Эйдзи повернулся к крепости, где в окнах уже мигали тревожные огни.
Ветер донёс звон цепей. Битва за мир только начиналась.
Глава 6: Уроки света. Класс под открытым небом.
После падения крепости Сэйреи в Юкимидори воцарилась странная тишина. Не та, что приходит с миром, а словно воздух перед грозой – густой, наэлектризованный ожиданием. Эйдзи собрал детей на площади, разложив перед ними на грубой ткани инструменты: пинцеты, лупы, кристаллы в медных оправах.
– Это не магия, – он поднял чип, вынутый из тела пленного стража. – **Это ловушка. Но каждая ловушка имеет слабину.
Ами потянула руку, едва дождавшись паузы:
– А если его сжечь?
– Сожжёшь и себя, – Эйдзи поймал луч солнца кристаллом, направив его на чип. Металл зашипел, испуская едкий дым. – Но свет… свет можно отразить.
Дети замерли, наблюдая, как голограмма в чипе гаснет, не тронув кожу. Староста, куривший трубку на крыльце, фыркнул:
– Игра с огнём.
–Игра с разумом,– поправил Эйдзи, заметив, как Ами тайком ковыряет ножом у себя на шее. «Она ищет чип. Боится его, как я когда-то».
Пещера теней
Ночью Мэй привела его к водопаду. За стеной воды скрывалась пещера, стены которой были испещрены картами. Красные линии сплетались в паутину, сходясь к значку – стилизованному солнцу с трещиной.
– Он не один, – слепая пророчица провела пальцем по трещине. – Каждый реактор – глаз. Каждый чип – нерв.
Эйдзи прищурился. На краю карты виднелся символ, знакомый до боли: «Проект Гармония». Тот же, что украшал дроны в его прошлой жизни.
– Они везде, – прошептал он. – Как плесень.
Мэй кивнула, разворачивая свиток с детскими рисунками: крылатые люди, машины-драконы, город под куполом.
– Они мечтают. А ты даёшь им краски.
Ярость Райдэна
Райдэн настиг его у реки. От бывшего жреца пахло рисовой водкой и пеплом.
– Ты видел архивы! – он схватил Эйдзи за грудь, глаза налились кровью. – Они выбирали, кто достоин жить! Моя сестра… её сердце билось ровно, как часы! А моё…
Эйдзи не оттолкнул его. Он помнил этот взгляд – тот же, что был у Сакуры перед казнью. Беспомощная ярость.