Когда я появился на пороге дата-центра, Соня, конечно, уже была там. Она, как всегда, пришла чуть раньше и уже облачилась в нашу защитную униформу – зелёный комбинезон из киберкожи.
Девушка стояла у панорамного окна вполоборота и заинтересованно смотрела на демонстрантов.
Я улыбнулся, любуясь ею. Она была такая трогательная, такая изящная и такая хрупкая, что эффектно подчёркивала облегающая одежда. Яркие розовые волосы разделены на пробор и собраны в два аккуратных рога, на щеках проступает нежный румянец, чуть вздёрный аккуратный нос придаёт облику налёт юношеского задора.
*****
– Никогда не понимала этих прометейцев. Это же ретроградство в чистом виде, – проговорила она вместо приветствия, кивнув в сторону улицы.
– Ну почему же, как по мне, их вполне можно понять, – сдержанно возразил я, подойдя ближе и, стараясь не выдавать волнения от предстоящего, обнял её за талию. – Люди ещё не понимают, чего ждать дальше от этого. А где непонимание, там и страх. Многие боятся нового, и это нормальная реакция человечества, вот в своё время автомобили считали дьявольскими повозками, а первые типографии вообще предали огню…
Соня быстро повернулась и чмокнула меня в губы.
– Макс, я знаю, что ты очень умный и стараешься защищать всех убогих, но… вот как можно не понимать, что это естественный ход прогресса, и его не остановить! – эмоционально произнесла она. – И вообще-то, органические нейросети не такое уж и новое! Почти двадцать лет технологии!
– Да, но в глобальных масштабах это всё ещё инновация, поскольку мы не можем знать отдалённых последствий. Мы закрываем глаза на их негативные проявления, а прометейцы, наоборот, их обостряют… Я считаю, такие организации помогают взглянуть на технологию под другим углом.
– Так-то да, – вынужденно согласилась девушка, – но… Макс, какие негативные проявления? У кого-то психика не выдерживает? Но это скорее исключение из правил, это – как, например, наследственная болезнь.
– Не только это, – спокойно парировал я. – А как насчёт тотальной зависимости? Первые КО-импланты стали ставить лишь пятнадцать лет назад. Вот ты наверное даже не помнишь, каково это – жить без него, верно?
– Почти не помню, – призналась Соня. – Мне его поставили в шесть…
– Вот! А родители нынешнего поколения «гамма» подключают их своим детям вообще с одного-двух лет. Это первое поколение, которое даже не знает, как это – жить без нейроимпланта. А вот я очень хорошо это помню.