Дорога домой, на окраину Северного, самого большого города их Мира, заняла времени гораздо больше, чем бег к реке. Лес здесь был неухоженным, мало кто из людей забредал в него. Чем дальше жители Мира, уцелевшего чудом, были от купола, тем в большей безопасности себя чувствовали. Лес выл, стонал… Бабушка говорила, что так деревья разговаривают друг с другом. Передвигаться помогали собственные системы контроля, подсказывающие, что вот здесь, за поваленным деревом – полость, надо ступать осторожно, яму не видно, а чуть вперёд и правее – бурелом, тоже заметённый весь, спрятанный.
Часа через полтора деревья стали попадаться всё реже, потом и вовсе пропали. Только одинокие пеньки торчали то тут, то там. Скоро здесь построят ещё один район. Около леса особо никому не хотелось жить, но деваться некуда, место в Мире заканчивалось, почти всё свободное пространство уже заняли города, и выхода не было – понемногу, по несколько метров, люди вгрызались в чащу всё дальше и дальше. Дома стояли почти сплошной тёмной стеной. Деревянные, несколько каменных, почти все – трёхэтажные. Марк подошёл к одному из зданий, заглянул в окно, открыл дверь осторожно, на цыпочках прошёл через общие сени, мимо лестницы, потянул на себя дверь в квартиру – медленно, аккуратно, чтобы скрипеть не вздумала и не разбудила бабушку. Проскользнул в щёлку, положил кота, стянул тулупчик, принялся за сапожки и застыл, щурясь от полившегося света и понимая, что прятался зря.
– Ба? А чего ты не спишь?..
– Внук непонятно куда пропал. Думаешь, я бы спать пошла спокойно? Кто ж тут уснёт… На ночь глядя куда-то убежал… – женщина в домашнем костюме с ручной вышивкой, высокая и подтянутая, но с явной сединой в собранных волосах, вздохнула и укоризненно покачала головой.
– Ба… Прости…
– Ба простит… Сапог поставь на место, что ты его крутишь, – бабушка посмотрела на Марка и увидела игрушку за его спиной.
– Это что такое? Марк? – красные пряди упали на глаза, Марк молчал, сложив сапог почти вдвое.
– Так… Что ж. Иди раздевайся, руки мой – греться пойдём, сбором тебя напою горячим, с мёдом… Будешь рассказывать, – посмотрела строго и пошла на кухню.
Сбор был вкусный, как и всегда. Марк смотрел на листья и шишечки, опускающиеся на дно чашки, на поднимающийся пар. Смотреть на Ба было стыдно. Марк думал, говорить или нет, откуда взялся кот. Что бы он ни сказал – должна поверить. В Декларации было прописано, что правду старшим по статусу надо говорить всегда. Пока он не вырастет совсем, Ба будет старшей. И учителя. И вообще все взрослые. Подсказки сами всплывали перед глазами: