Его плечи широкие, мускулы выточены, как будто руками мастера, знающего, как выглядит совершенство.
А его лицо… оно словно вырезано из стали и боли. Жёсткая челюсть, острые скулы – и глаза. Эти синие глаза… не просто синие, а ледяные, как холодная глубина моря,
в которой легко утонуть. Они сверкают, оценивая, всегда сосредоточены, всегда читают людей – но не раскрывают ничего. Ни эмоций, ни мыслей. Только контроль.
Когда он говорит, его голос – это низкий гул грозы, пробегающий по коже. Его волосы всегда безупречны – тёмные, слегка взъерошенные, в стиле «я проснулся таким». Всё в нём говорит: Я хозяин этого мира.
А его подбородок… острый, как лезвие. Над бровью – шрам, тихое напоминание о том, что он прошёл через что-то, чего не расскажут ни книги, ни фильмы.
Он может молчать, но даже в тишине он доминирует. Когда он входит – мир замирает. Его костюмы, сшитые на заказ, говорят за него. Его перчатки будто хранят тайны. И его рот – твёрдый, сдержанный, почти жестокий. Но если он улыбается… если хоть одна искра появляется на его лице – это уже не просто мужчина. Это шторм. Красивый, разрушительный, неизбежный.
Зейд Кавальере – человек, перед которым хочется опустить глаза.
Но чёрт возьми… почему-то я всё равно не могу оторваться.
…Он не всегда был таким.
У Зейда есть младшая сестра – Изабелла. Она – единственный человек, с кем он когда-либо по-настоящему мягок. Ради неё он стал тем, кем стал. Их мать, Люсия, сильная женщина, выстоявшая после смерти мужа, – единственная, кто может прикоснуться к нему без страха. Его отец погиб, когда ему было всего три года. Его убили. До сих пор никто не знает, кто отдал приказ, но Зейд знает точно: когда-нибудь он найдёт этого человека.
Он вырос в мире теней и тишины. Не по своей воле.
Когда ему исполнилось двадцать шесть, он занял место своего отца – стал новым боссом организации Кавальере.
Десять лет. Десять лет власти, крови, сделок и абсолютного контроля. Ему сейчас тридцать шесть, но в его взгляде – мудрость и усталость человека, который видел слишком много.
Он всё ещё носит кольцо отца на мизинце правой руки.
Не как украшение. Как напоминание.
Он не ищет врагов. Он ждёт, пока они придут сами.
Он заказал себе виски. Официант нёс его виски, но он даже не взглянул на него – всё это время он молча смотрел на меня.