– Нарезаю тейки на болванки, и я жнец. Никаких комбайнов, я разнесу крестец, но сделаю красиво, поверь мне, я не лжец. А теперь со мною – Ильтс постучал ладонью по коробке, которую держал подмышкой – отвертка от сердец. Готовься, старина, вскоре всем пиздец.
Мужчина сделал вид, что ничего не услышал, с поведением Ильтса он уже успел свыкнуться. Жуя жвачку, ответственный за кассу показал большой палец, сигнализируя, что оплата прошла успешно.
– Братишка, шака-шака, только ты забыл мизинец, мои купюры – твой сладкий гостинец.
Не переставая энергично жевать, мужчина перевел взгляд с уличного поэта на меня. Я лишь пожал плечами. В ответ он медленно моргнул и почти незаметно кивнул. Похоже на то, что он считал меня социальным работником, назначенным ухаживать за юношей с особенностями.
Оставив мужчину наедине с мыслями о том, что все же коммуникабельный покупатель пытался донести до него, мы отправились далее, прямиком к барбершопу. Да, мой друг жил там же, где и работал. Ну, практически. История обретения его нынешней жилплощади под стать его внутреннему миру. Ранее он, как и большинство людей, предпочитал более классические формы крова, поэтому снимал небольшую студию в одном из дешевейших районов города. Но его пристрастие к хип-хопу и отказу использовать наушники по причине того, что «музыка требует пространства, чтобы раскрыться в полной мере», сыграло с Ильтсом злую шутку. Любимые альбомы он слушал исключительно через колонки в связке с сабвуфером. В довесок к этому, – будто бы этого было мало, – тяга к созиданию просыпалась в нем исключительно в ночные часы, поэтому соседи по лестничной площадке, а также на этаж ниже и выше, были вынуждены засыпать под какофоническую колыбельную.
Первый визит полицейского в пенаты моего друга случился еще до того, как он успел заплатить за второй месяц проживания. На первый раз договорившись по-хорошему и избежав штрафа, Ильтс добросовестно исполнял предписание стража порядка, но, если у творца горящее сердце, долгое сопротивление естественным потребностям невозможно. Чужой комфорт был нарушен спустя сорок восемь часов. Причина: Ильтс попытался написать музыку, отступив от своих принципов и все же надев наушники. Ему это даже удалось и результат, по его мнению, был вполне достойный. Отдавшись сну, на следующее утро он решил переслушать свои труды более привычным для себя способом, благо, законом это было не запрещено. И когда первые ноты коснулись ушей Ильтса, он осознал простую истину – ничей уют не стоит загубленных хай-хетов. Открыв окно, он выбросил наушники прочь. Они, лежащие на асфальте с переломанной душкой, стали знамением для остальных жильцов панельной коробки. Знамением, что им объявлена война на истощение.