ДАЦ! Я сильно и резко двинул кулаком в потолок машины рядом с контейнером.
ЛЯП! Симбионт шмякнулся в емкость, я мигом закрыл его крышкой и защелкнул зажимы.
Живое стремное желе явно было недовольно своим заточением и принялось биться о стенки и пробовать крышку на прочность, пришлось даже встряхнуть его хорошенько, чтобы не наглело.
– Работаем, работаем! – Двери машины тут же отворились, у меня из рук выхватили контейнер, меня выдернули наружу, прямо на асфальт, и один из опричников запшикал весь салон каким-то аэрозолем с мерзким запахом, особенно усердствуя на потолке.
– Однако… – Я встал, отряхиваясь. – Вам не кажется, господин Рикович, что это не спецоперация, а какой-то балаган?
– С тебя не убудет, – отмахнулся Рыжий. – Главное – симбионт нейтрализован. И вот еще: куратор тебе больше не нужен. Наталья Кузьминична на другое направление переводится. Но если что-то случится – ты все равно можешь ей звонить.
– Ваша собака сдохла, – прокомментировал я. – Но вы все еще можете с ней поиграться.
– Фу! Как некультурно! – дыхнула на меня табачным дымом Пруткова. – Как будто тебе с моего кураторства какой-то прок был! Ну, пялилась я на тебя по четыре часа в сутки через монитор, ну и что? Как ты тех молодчиков угробил, я все равно не поняла.
– Что-о-о-о?!! – подкинулся я.
Может быть – не очень натурально получилось, но я старался. По крайней мере – пробрало меня на самом деле. Что тут за убийство десятка человек полагается? На кол сажают? Собаками травят?
– Что? Ой, не корчи из себя оскорбленную невинность, Пепеляев! «Горючая смесь органического происхождения», говорили они. «Никакой магии» – говорили они! Конечно, никакой магии! Ты же нулевка! Небось, что-то из армейских штучек, да? – Наталья Кузьминична снова затянулась папиросой. – Нет, пойми меня правильно: там одни скоты сгорели, никто плакать не собирается. Ни мы, ни сыскари, ни местная милиция. Но с самосудом ты заканчивай. Это чревато. Есть наводка – звони мне или Ивану Ивановичу. Вон – Криштопову твоему, в конце концов, он дядька принципиальный… Вообще – я бы, Иван Иванович, на вашем месте к этому Криштопову присмотрелась.
– Ну, во-первых, вы не на моем месте, а во-вторых – он отказался, – вздохнул Рикович. – Говорит, Вышемир любит.
– Идеалист, – закатила глаза Пруткова. – Еще один. Беда с ними. Вот, Иван Иванович, взгляните на нашего интеллигента: поджарил целую банду и глазами хлопает, строит из себя целку. Не верю, Пепеляев! Не ве-рю!