Мама замерла. Недовольно поморщившись, я тихонько помычала, желая вернуть ее нежные прикосновения. Повеяло холодом. Мурашки пробежали по моей коже. Я приоткрыла слипшиеся ото сна глаза, удивленно замечая погасшую от ветерка свечу.
– Мам?
Шею обожгло морозное дыхание. Напряженно втянув воздух, я задержала дыхание и, замерев, рискнула поднять глаза вверх, желая увидеть мамино улыбчивое лицо. Однако вместо этого в меня впились пустые белые глазницы банши, вырвав из моей груди отчаянный крик.
Подскочив с места, я очнулась и резко закашлялась, пытаясь оглядеться. Меня окружала моя скромная спальня. Неяркий лунный свет пробивался через плотные шторы, освещая мои худые ноги, переплетенные одеялом и мраком. Моя грудь тяжело вздымалась, пока я лихорадочно пыталась стереть с себя прикосновения банши, все еще леденящие кожу. Давно мне не снились кошмары. По правде говоря, мне редко что-либо снится.
Растерев ладони, я обхватила ими шею в попытке успокоиться. Этот сон вкупе со всеми вчерашними событиями насторожил меня, вселяя беспокойство. Что-то происходило. Что-то темное, я чувствовала это.
Часы негромко пробили, оповещая, что сейчас всего лишь три ночи. Я лениво перевернулась на бок, внимательно слушая стук сердца. Сон не приходил.
Поднявшись с постели, я надела мягкие домашние тапочки и шаркающими шагами направилась в кухню, желая выпить воды. Спасительная влага пробежала по моему горлу, смачивая охрипшие связки. Стойте, охрипшие? Я натужно прокашлялась. Попробовала посчитать вслух.
– Раз, раз, два, три.
Слова неприятно царапали, оседая тяжелым комком. Стекло стакана холодило пальцы. Я медленно крутила его в руках, болтая остатки воды. Вероятно, мне «посчастливилось» сорвать голос после моих криков паники. Так глупо.
Я выглянула в окно. Полумесяц выделялся на фоне темного неба, проливая зловещий свет на перекресток. Что-то жуткое в нем заставило меня поежиться.
В тот момент что-то острое пронзило мою грудь, выбивая легкий стон. Знакомое ощущение наполнило мои внутренности, волнами распространявшееся по всему телу. Прерывисто дыша, я изо всех сил сжимала стакан, облокотившись другой рукой. Казалось, что-то первобытное тянет меня прочь, туда, где меня ждут, и сопротивление означает мучение. Меня заколотила дрожь, когда тонкие щупальца начали пробираться внутри, задевая органы и сплетаясь где-то в области сердца.