Я знала, что мама не родная мне. В тот день я встретила ее впервые, вернее, это первые воспоминания о ней, что хранятся в моей голове. Мои родители были простыми людьми, которым не посчастливилось жить на границе с Астрорионом. Они одни из тех, кто погиб в результате восстания. Никто даже не мог сказать мне их имен. Я оказалась в числе тех выживших, что смогли перенести те страшные дни бомбардировок нашей деревни, Шейденвен. Народ бежал в соседние земли, город Гломхавен, не разбирая дороги. Говорят, что четверть погибших в те дни скончались во всеобщей суматохе и давке. Там меня и подобрали, бессознательную, со спаленными локонами темных волос, а позже доставили в больницу.
Мама была одной из тех, кто занимался восстановлением железнодорожных путей, связывающих Холмы и столицу Теневии – Ноксхавен. Она тоже была там со своей семьей, которая не выжила. Она никогда не рассказывала мне о мертвом муже и дочери, Сесилии. Наверное, поэтому Алисия взяла меня к себе: измученная, она желала заполнить в душе ту пустоту, которая осталась в ее душе после гибели родных. Насколько мне известно, Сесилия была младше меня, но насколько, не знаю. Точно сказать невозможно: я не помнила ни своего возраста, ни имени. Врачи сказали, что мне около шести, а мама назвала меня Юдит. «Воскрешающая огонь» в переводе с древнего теневийского языка.
Так мы и жили до моего семнадцатилетия. Незадолго до того, как я поступила в выпускной класс, маме предложили взяться за разработку крупного дирижабля нового типа. Что-то связанное с необходимостью поставки тяжелых грузов на дальние расстояния. Так мы и оказались в столице Теневии – Ноксхавене. Наверное, это стало моим спасением. У меня впервые появилась подруга, с которой не пришлось бы прощаться через полгода. Но настоящим подарком судьбы оказалась квартира, выданная государством рядом с главной площадью имени богини Тихии. Она была небольшой, с хорошим ремонтом и огромными окнами до пола в гостиной. Только стены оказались невероятно тонкими. А потому я могла слышать то оживление, которое происходило рядом.
На площади Тихии располагался Императорский театр – величественное здание под стать названию. Высокие колонны из черного мрамора упирались вверх, демонстрируя позолоченный свод, обсидиановый пол эффектно оттенял ярко-белые матовые статуи грифонов, расположенных вокруг стен – символ Императорской семьи. Расправив могучие крылья, на которых было видно каждое перышко, они свирепо разевали свои пасти, демонстрируя клыки. Глаза каждого животного были инкрустированы крупными кроваво-красными рубинами. Казалось, они готовы вот-вот взлететь – настолько искусен был слепивший их мастер.