В Рим Антоний поспел вовремя: огромную империю начинали делить. Западная часть досталась Октавиану, территория к востоку от Ионийского моря отошла к Антонию, Африку выделили Лепиду.
Договор новый триумвират решил скрепить родственным союзом. Старшую сестру Октавиана просватали за Антония. Весь Рим принялся хлопотать об этом браке: римляне устали от бесконечных братоубийственных войн и в союзе Антония и Октавии видели залог собственного спокойствия. Разум Антония долго боролся с любовью к Клеопатре, но пришлось уступить единодушию граждан. Собственно, другой бы на месте Антония только радовался такому повороту событий: ведь Октавия, по словам Плутарха, обладала замечательной красотой, соединенной с достоинством и умом… Если только этот другой не был знаком с Клеопатрой…
Некоторое время Антоний занимался государственными делами. «Но любовь к Клеопатре, – эта страшная напасть, так долго дремавшая и, казалось, окончательно усыпленная и успокоенная здравыми рассуждениями, – вспыхнула вновь, и разгоралась все жарче, по мере того как Антоний приближался к Сирии» (Плутарх). Оценивая душевное состояние Антония, Плутарх перефразирует Платона: как строптивый и безудержный конь, отбрыкнувшись от всего прекрасного и спасительного, он поручает Фонтею Капитону привезти Клеопатру в Сирию.
Антоний чувствовал вину перед Клеопатрой за брак с Октавией, за долгое отсутствие, и сделал ей подарок «не скупой и не малый – к ее владениям прибавились Финикия, Келесирия, Кипр, значительная часть Киликии, а, кроме того, рождающая бальзам область Иудеи и та половина Набатейской Аравии, что обращена к Внешнему морю» (Плутарх).
Таких подарков римляне простить Антонию не могли. А Клеопатре все мало было власти. «Ничего не удовлетворяло этой падкой до роскоши и обуреваемой страстями женщины, если она не могла добиться чего‑либо, к чему стремилась. Вследствие этого она постоянно побуждала Антония отнимать все у других и отдавать ей; точно таким же образом она вздумала добиться Сирии, после того как с ним проехала по ней… Затем стала требовать от Антония, чтобы он отнял у царей Иудею и Аравию и предоставил эти страны ей». (Флавий).
Антоний утратил способность разумно мыслить от страсти к египетской царице. Он привел в Азию стотысячную армию – «и такая исполинская сила, испугавшая даже индийцев за Бактрианой и повергнувшая в трепет всю Азию, пропала даром, как говорят – из‑за Клеопатры» (Плутарх). Антоний думал в это время: как бы провести вместе с Клеопатрой зиму, и с таким расчетом планировал поход. «Он уже не владел своим рассудком, но, во власти какого‑то колдовства или же приворотного зелья, постоянно устремлял взоры к Египту и в мыслях держал не победу над врагами, но скорейшее возвращение» (Плутарх).