Но больше, чем уже сделали, сделать не могли. Паника, отчаяние. Казалось, что схожу с ума. Наш преподаватель в ВУЗе как-то говорил, что время всегда относительно: если дать человеку пять минут, чтобы насладиться морем, например, то это ужасно мало, но если пять минут придется терпеть боль, то они превратятся в часы. Дорога от Сочи до Краснодара в тот день показалась мне длиннее, чем вся жизнь. Возможно, маленькая крупица меня до сих пор там, мечется и кричит:
мы умираем!Всю дорогу я пыталась дышать, но вместо этого получались лишь глухие стоны. До этого я спасалась наклоном вперед, но в скорой, прикованная спиной к каталке несколько часов, я не могла этого сделать. Помню, как сопровождающий врач все спрашивал меня, почему я стону? Я отвечала, что не могу дышать, что тяжело на спине. И лучше бы он молчал…
– Да ла-адно, – махал он рукой. – Скажешь тоже. Отчего ты дышать не можешь?
– У меня же ковид, поражение легких больше семидесяти процентов! В конце концов, у меня восьмой месяц беременности! – злилась я.
– Ой, не преувеличивай, – фыркнул мужчина.
Меня охватила одновременно злость и беспомощность, но спорить не было сил. Я повернула голову набок – единственная смена положения, которая была доступна.
Наверное, врач подумал, что перегнул палку, потому что в следующее мгновение он попытался дополнить свои слова:
– Ты думаешь, что у тебя пневмония? Да ну, нет там ее и в помине. Бронхит не более.
Я повернулась и посмотрела на него. Он шутит или всерьез говорит? Врач же сунул ладонь под верхнюю часть моей спины и несколько секунд держал ее прижатой к лопаткам.
– Во, я ж говорю, бронхит. Бронхит, точно!
Хм, а вы точно врач?
Комментировать это я не стала. По приезду же в Краснодар по КТ поражение легких стремительно подбиралось уже к восьмидесяти процентам.
Наконец, меня привезли в краевую больницу и стали готовить для реанимационной палаты. Забрали абсолютно все вещи, раздели, переложили на холодный металлический стол и даже не накрыли простыней. Это было гадко, противно, точно я уже труп, прибывший на вскрытие. Я бы и впрямь усомнилась, что жива, если бы все мое тело не била крупная дрожь. Не просто озноб или мороз по коже, а самая настоящая судорога! Так действовал выброс адреналина, спасая меня, но спасало ли это ребенка? Я прислушалась к нему и с ужасом поняла, что не чувствую шевелений с тех пор, как покинула Сочи.