После смерти Ани мне долгое время было просто ничего не интересно. Я жил, работал в сопровождении, был готов ездить на каждый выезд, почти без отдыха. И всё это – видя себя как бы со стороны, от третьего лица, как будто ты играешь в компьютерную игру, и в любой момент можешь выключиться, но отчего-то просто продолжаешь играть.
Обо мне заботились, Джонни от меня вообще не отходил, но я этого просто не замечал. Через месяц стал понемногу приходить в себя – время и вправду лечит любые раны, даже такие, от которых, казалось бы, оправиться невозможно. Командир нашего отдела, сеньор Энрике Лаццо, оказался очень понимающим человеком, и судя по всему еще и хорошим психологом. Он сумел меня работой, точнее её интенсивностью, вытащить обратно на этот свет, при этом не угробив. Оглядываясь назад, я наверное должен быть благодарен многим людям Центра за то, что просто не сгинул бесславно, но тут жизнь устроена именно так, что все друг другу благодарны – в конвоях и дежурствах я отрабатывал свое сполна, только потому, что терять мне было совершенно нечего больше. Учитывая то, что на работу в конвое новых людей брали очень осторожно и выборочно (по вполне понятным причинам), да и очередей из желающих не наблюдалось, моя готовность дежурить постоянно пришлась моим товарищам очень кстати.
Недавно наш отдел сопровождения постигла революция: нам выделили новое трехэтажное здание в центре, причем нижний этаж служил офисом, а верхние два – как бы казармой для всего личного состава. Как я уже объяснял, сопровождение постоянно несло потери. Да, серьезных боев случалось немного, но бандиты были не прочь расставить ловушки, выстрелить “просто так” со склона, не надеясь даже на добычу, в общем, вели нормальную партизанскую войну. Из-за такой ситуации в сопровождении на данный момент насчитывалось всего чуть более двадцати человек, из которых я почти всем мог в той или иной степени доверять – слабые сюда не шли, а глупые долго не жили. Наш Центр должен был по идее постоянно расти за счет стекающихся в него беженцев, которых правда по понятным причинам становилось со временем все меньше и меньше. На деле Центр всячески старался поддерживать идею множественных баз, распределяя людей по разным точкам и локациям. Мы находились в постоянном контакте с базой в Сиене, откуда как раз возвращалась Аня в тот злополучный день. Кроме того, мы поддерживали базу около Сан-Ремо, сравнительно новую и ещё достаточно малочисленную. Знали, что есть база на Лазурном побережье Франции, между Ниццей и Каннами, но онa с нами сотрудничать неожиданно отказалась, не объяснив толком причин. В планах руководства было открывать новые базы и поселения, об этом нам регулярно рассказывал синьор Лаццо, но пока планы эти не реализовывались ввиду банального отсутствия сил и средств. Так же всё острее вставала проблема горючего, запасы которого даже немногочисленными выжившими быстро расходовались, а запустить заново заводы и производство бензина пока, насколько я знаю, удалось очень ограниченно и далеко не везде. Топливо становилось своеобразным Клондайком для того, кто его производил и главное – контролировал.