Он довольно фыркнул и уставился в сторону, как бы случайно, туда, где на диванчике в банной комнате лежала простыня. Кристально разглаженная, девственно чистая, даже не примятая. Моргнул, но промолчал.
* * *
На следующее утро Мещерский довез меня до моей гостиницы. Я вошел в здание. У стойки, как коза на привязи, уже сидела она – Эльвира Марковна, администраторша. И этот взгляд училки, которая поймала тебя курящим в школьном туалете.
– Здравствуйте, товарищ Петров, – протянула она, карамелью растягивая слова. – Доброе утро вам… Как ваши… колготки?
Я прищурился:
– Тише, Эльвира Марковна, договорились же, всё строго между нами.
Но тут, как из-под земли, нарисовались двое милиционериков. Один в лейтенантской форме, другой сержант. Молоденькие, старательные, ну чисто комсомольцы на отчетном собрании.
– Соловьёв и Крюков, – представился один за двоих с выражением долга на лице. – Поступил сигнал. Гражданин, ваши документы.
Эльвира Марковна хихикнула:
– Попался, значит? Спекулянт! Барыга! Я сообщила, куда надо!
Я вздохнул, как человек, который уже устал объяснять людям прописные истины.
Ну да ладно… парнишки не в курсе, кто я, а мегера и подавно, так что придется объяснить.
– Майор милиции Петров Андрей Григорьевич. Спецгруппа МВД СССР, – я достал удостоверение и сунул в изумленные лица сотрудников.
Глаза у обоих увеличились будто бы раза в два. Оба вытянулись по струнке, козырнули:
– Э-э… виноваты, товарищ майор, – пролепетал старший. – Ошибочка вышла. Мы тут…
– Ничего, бывает. Благодарю за бдительность, лейтенант.
– Разрешите идти?
– Идите, – благосклонно кивнул я.
И, как вихрь, смылись за дверь.
Я повернулся к Эльвире Марковне. Та теперь стояла как вкопанная, с лицом, на котором отражались все стадии сначала побледнения, а потом покраснения.
– Эльвира Марковна, ну что же вы? С вами никаких дел нельзя иметь. Колготки – это было, так сказать, мое прикрытие. Я здесь по очень важному и секретному делу. Надеюсь, теперь вы будете держать язык за зубами. Так вот, слушайте внимательно: никому, слышите, никому ни слова, кто я и что я. Дело государственной важности. Все ясно?
Она охнула, прикрыла рот рукой и зачастила:
– Да, да, да… что же вы сразу не сказали? Я… я…
– Если кто-то будет про меня спрашивать, немедленно меня известите.
– Да, конечно…