– А! Андрей Григорьевич, ты поедешь туда, – шеф подскочил и стал ходить взад-вперед, утыкаясь то в гостиничный встроенный шкаф, то в свою кровать, а мы чуть посторонились к стеночке, знали, что от ходьбы у Никиты Егоровича полушария лучше работают, видимо, кровь от ног разгонялась и к голове шла усиленно. – Оформим на тебя командировку, как на проверяющего… Ага… Мол, нужно проверить информацию, то да сё… Отличная идея, товарищ майор! Хе…
– Сделаем, Никита Егорович, – подбодрил я шефа.
– Так… Выясни, действительно ли там есть, чем нам заняться. Если правда творится что-то неладное – звони, здесь закончим, приедем и разберёмся. Если нет – разруливай там всё на месте, пиши рапорт и подробную докладную да и возвращайся в Москву. Надеюсь, мы тоже скоро в столице будем.
Я задумчиво вздохнул, потёр переносицу.
– Никита Егорович, а если это реально серьёзно? В этом подлеске.
– Ты человек умный, Андрей Григорьевич. Лучший в своём деле. Потому тебя туда и отправляю. Если это пустяк – ты разберёшься быстрее, чем я бумагу с подписью составлю. Если там что-то серьёзное – мы подтянемся и дожмём как надо. Как раньше… Но надеюсь, что это письмо писала полоумная. Хоть и учительница, но полоумная.
А в моей голове уже начала складываться картина. Город на болотах, пропавшие люди, жалоба на имя Горбачёва, как крик души…
– А если это какая-то местная самодеятельность? – тихо сказала Света. – Может, местные власти что-то замалчивают.
– Ну так закроем дело и уедем, – пожал плечами Горохов. – Но чую я, что эта вся бодяга с Нижним Лесовском выеденного яйца не стоит.
Я усмехнулся.
– Чуйка у вас, Никита Егорович, как правило, не подводит.
Он криво улыбнулся.
– Ну так чего? Готов к поездке на край света?
Я поправил галстук.
– Как в пионерском лагере, Никита Егорович. Всегда готов.
Горохов смотрел на меня с одобрением.
– Вот и славно, – а потом еле слышно добавил: – Только вот лагерь этот тебе точно не покажется весёлым. Говорю же, дружок у меня там жил. Тоже нет в живых его уже, кстати.
* * *
Советские аэропорты были везде, даже в таких городишках, как Нижний Лесовск, где самолёты садились редко, а улетали ещё реже.
АН-2, он же «Аннушка», он же кукурузник, плюхнулся на узкую асфальтовую полосу, едва не подпрыгнув обратно в небо от удара. В салоне было трое пассажиров, и, когда машину перед посадкой знатно тряхнуло, сердце тоже ухнуло вниз вместе с воздушной ямой.