– И я не слышал, чтобы кто-нибудь его за это обсволочил, – эпически заметил Гамалей.
– А чем это все кончилось? – крикнул Самвел.
– Спокойствие, молодежь, – вмешался наконец Абоянцев. – Между прочим, мы слышали с вами не пьесу…
Все разом притихли, словно там, за перилами лоджии, замаячил в густом ультрамариновом сумраке островок собственной судьбы.
– И то правда, – снова вздохнула Макася, – только когда мы туда, к ним-то, пойдем, нас навряд ли так полюбят…
– Прошу продолжить урок, – встрепенулась Сирин. – Мария Поликарповна, ваш перевод следующий. Пожалуйста, прошу. Храмовый комплекс, внутренние личные покои. Пожалуйста.
На этот раз оба голоса были мужские, говорили отец и сын.
– «Тащи, тащи – забыл про мешки, теперь что ни ступенька, то память. А то наел себе брюхо, в любимчиках ходючи!» – «Тебе бы такая любовь, когда с утра все лягнуть норовят. Благо еще, у старейшего ноги окостенели, высоко не задрать…» – «Да чтоб он тебе все по пояс отлягал, дармоед, дорос по бабам скучать, а сам…» – (Ой, дальше совсем несказуемо!) – «Так жену бы мне, отец, я бы и поворотливее стал, на колокол Чапеспа приладил бы. Ходили бы мы с тобой вместе уроки проверять, благостыней одарять…» – «Соблазняешься баб по чужим дворам щупать?» – (Ох, попереводил бы хоть Йошка, мужику не так срамно.) – «Да мне бы с моим брюхом свою, собственную…»
– Дальше непечатно и непроизносимо! – заорали хором Диоскуры.
– Мм… а дальше так: «А где я тебе собственную возьму – рожу да выращу? В дому не подросли, разве что… выкупил тут один хам себе хамочку. Да не берет к себе, чешется, на Нездешнюю обитель глядючи».
– Хм… – донеслось со всех диванов одновременно.
– Чего – хым-то? На меня загляделся, не иначе, – отпарировала Макася. – Так… «По закону, отец, ежели за обе руки дней… (десять, значит) не возьмет он ее себе в дом – храму отойдет?» – «Не распускай губы-то, не храму – Богам. Боги и распорядятся. Чапеспу и то достойней – при деле он, не при звоне». – «А я, значит, чтоб меня…»
– Непечатно, непроизносимо! – рявкнули Диоскуры.
– Спасибочки, выручили. «Я, значит, мешки наверх таскаю – и не при деле?» – «А как наверх все перетащишь, в город пойдешь, хамов слушать. Костер-то недаром складывать велено, до дождя успеть надо. И не болтуна-дармоеда, как в прошлый раз, а помоложе, да из таскунов, а то так и из лесоломов. Соображай». – «Знаю одного, мыслею рукоблудствует, но ткач». – «Невелика храму поруха – мыслею нить удержать…» Бессмыслица какая-то, а?