Конечно, был тут и круглый животик, и кривые ноги, которые вполне могли бы охватить большой глиняный таз, и покатые плечи, перетекающие в полные руки, которые Арун складывал на коленях, образуя еще один круг, – но завершающим штрихом в его облике была манера во время разговора поднимать руку, складывая большой и указательный пальцы в аккуратное колечко, и ритмично помахивать этим колечком перед лицом собеседника, словно намереваясь насадить его прямо на нос.
Из четырех сыновей Аруна на него был похож только старший, трое же других не имели с отцом ничего общего. И еще одно: в доме Аруна никогда не рождалось худородков.
Этот скользкий жировичок с гипнотизирующим взглядом хищной ящерицы был смешон и страшноват одновременно, но стоявшему сейчас перед ним Инебелу никогда не приходило в голову поглядеть на учителя насмешливо или испуганно. Мешали тому инстинктивная тяга к недюжинному уму гончара и добровольная завороженность его журчащими речами – тоже, без сомнения, благостным даром Спящих Богов. Вот и сейчас молодой художник почтительно ждал, переминаясь на обожженных глиняных плитках, которые в голубоватом вечернем свете казались попеременно серебристо-серыми или бурыми. Из глубины двора тянуло поздним дымком, слышались голоса.
– Зачем пришел, а? – повторил Арун, и его «а?», как обычно, звучало скорее как «о?».
– Я пришел за твоим словом, учитель… – глухо проговорил Инебел, переступая с темного глиняного квадрата на светлый.
– А не поздно?
Инебел вздохнул и переступил обратно – со светлого на темный.
– Я вышел с восходом вечернего светила, – еще тише проговорил он, – только по улице не пройти было: скоки ловили кого-то на нижнем конце.
Арун, нисколько не изменясь в лице, вдруг побежал мелкими семенящими шажками прямо на него; Инебел отодвинулся, и Арун, словно ничуть не сомневаясь, что он уступит дорогу, подбежал к воротцам и выглянул на улицу.
Было тихо.
Тогда хозяин дома повернулся и, по-прежнему не глядя на гостя, пробежал в темную глубину двора, где сразу же затихли все голоса. Через небольшой промежуток времени из темноты вынырнул Лилар, младший сын; размашистым шагом, как таскун-скороход, но удивительно бесшумно проскользнул он мимо Инебела, едва кивнув ему, и исчез за калиткой.
Да, раньше его здесь встречали как-то не так. И более того – Инебел почему-то почувствовал, что совсем недавно о нем говорили.