– Сиар, – позвал гончар старшего, – пойдешь с ними до озера.
Четверо двинулись к выходу. Арун проводил их, у калитки кто-то – в темноте было не разобрать, кто именно, – вдруг запнулся, повозился немного, и в руке гончара очутилось что-то небольшое и круглое.
– Тебе, учитель, – послышался почтительный шепот.
Арун медленно сжал руку. Даже у него все внутри бьется, словно «нечестивец» во время пожара. А эти спокойны. На этих положиться можно. Вот как сейчас.
Поодаль слышался тягучий, продолжительный шорох и плеск: тащили тяжелое из-под мостков. Пригнувшись и ступая в ногу, промелькнули в темноте – вниз, мимо обиталища Нездешних, в обход его, чтобы не попасть в полосу свечения, и к озеру. Только бы догадались возвращаться разными улицами.
Шаркая ногами, он уже в который раз за сегодняшний вечер вернулся от калитки на середину двора. Тяжко. Посмотрел подношение – ай-яй-яй, а ведь луковичный каштан! Выпуклые полосочки спирально обвивают плод, бегут к светлой верхушечке. Ах ты, красавчик, ах ты, радость моя пучеглазенькая. Не переставая любоваться подарком, он подождал, пока отрастет и окрепнет ноготь, потому бережно вскрыл каштан и выколупал сердцевину.
Подумал: не оставить ли на утро, когда будет светло? Нет, все равно ждать Сиара.
Он скрутил лыковый жгут, поджег в печи и побрел в дальний угол, где стройным полукругом высились темные часовни-хоронушки. Безошибочно угадал свою, осветил.
Внутренность глиняного корыта была сплошь усеяна половинками самых разнообразных каштанов: круглых и продолговатых, волнистых и витых, дырчатых и пупырчатых. Он постоял, разминая комочек глины. Дошли они до озера или нет?
Свободных мест, куда можно было бы вставить эти половинки, оставалось совсем немного. Арун еще раз оглядел редкостные скорлупки: хороши. Ни у кого таких нет. Ну и быть им в самом верху.
Он еще раз прислушался, уже совершенно машинально, словно отсюда можно было уловить жадный всплеск озерной воды. Да, теперь уж, конечно, дошли.
Он вздохнул и принялся вмазывать в хоронушку свой каштан, любовно смахивая каждую лишнюю частичку глины.
9
– «…будто где-то в Эдеме он встречал серафима с ереванскою розой в руке…» – закончил Самвел обиженным голосом, потому что его никто не слушал.
Наступила пауза, заполняемая только повизгиванием металла.