– Потом не получится. – Разведчику предложение Ильзе не понравилось. – Одного человека оставлять здесь нельзя.
– Вы же были здесь один, – возразил Ильзе.
– Ну, если она зачислена в разведчики…
– Хорошо, пойдете с нами. – Ильзе почувствовал, что переборщил. Не было у него таких прав – в разведчики зачислять. За самоуправство могут и самого, того… зачислить.
– Минуту, – попросил Вано, – я только «мураша» отцеплю.
Ушло у него, конечно, больше – минут пять. Все это время Ильзе что-то бормотал сквозь зубы, нетерпеливо посматривая на окружающих. Нет, с ним явно что-то не в порядке.
– А «жирафу» здесь оставим?
– Нет. Приведите аппарат в походное положение.
Еще пять минут зубовного скрежета.
– Готово, – наконец доложил Вано.
– Тогда займите свое место в колонне.
О притолоку не ударишься, дверь высокая. А коридор за ней – если, конечно, уместно говорить о коридоре – еще выше, в два роста. Под ногами тот же мрамороподобный материал, стены также облицованы похожими на мрамор шестиугольными пластинами, прочно, без зазоров, подогнанными друг к другу и переходящими в сводчатый потолок.
– Он очень метко стрелял, – вполголоса сказал разведчику Вано.
– Что?
– Нигде нет следов пуль.
– Нет, – согласился разведчик и поставил значок на стене.
– Зачем это?
– Привычка, дурная привычка. Прежде каторжникам приковывали к ноге ядро. Отбыв наказание или бежав, они всю оставшуюся жизнь приволакивали ногу.
– Не понял, при чем здесь ядро.
– Да это я так… Кстати, вот и пуля.
– Где?
– А вот, – разведчик показал под ноги. – Выбилась из сил. Изнемогла.
Вано наклонился. Пуля действительно просто лежала. Не новенькая, все-таки через ствол прошла, но не распустившаяся.
Действительно, летела-летела и села.
Чуть дальше валялись и остальные.
– Чертовщина. – Ильзе едва не упал, но, взмахнув карабином, удержался на ногах. И от выстрела – тоже.
– Эй, внизу, я теряю, теряю вас! – сквозь треск в наушнике пробился голос Миадзаки.
– Как это – теряешь? – Вано невольно обернулся. Провод исправно сматывался с катушки, неоновая лампочка исправно тлела, сообщая, что линия не порвана.
Но теперь ответом был только треск.
– Миадзаки! Миадзаки!
И треск пропал. А потом погас светильник – мгновенно, разом.
– Что там у вас? – Голос Ильзе в темноте напугал – громкий и злой.
– Техническая неисправность. Нет связи с поверхностью.