Арк сунул бумажку в карман, ощущая холодок по спине. «Некоторые глюки не случайны». Он отодвинул занавеску из бусин.
Комната была крошечной, заваленной ящиками. Лера сидела на полу, спиной к стене, обхватив колени. Она смотрела не в стену, а сквозь нее. Ее глаза были широко открыты, но пусты. Слезы давно высохли, оставив грязные дорожки на щеках. Она тихо плакала. Не рыдая, а ровно, монотонно, как дождь по пластику. Нервная система, пытающаяся сбросить напряжение, на которое Имплант больше не отвечал седацией.
– Лера, – тихо назвал Арк, присаживаясь перед ней на корточки. Он не касался ее.
Она медленно перевела на него взгляд. Узнала. В ее глазах мелькнул страх, потом – тень того огня, что был в тоннеле, и снова – ледяная пустота.
– Он… вернулся? – прошептала она хрипло. – Мой… Шарик? Робопс?
– Нет, – честно сказал Арк. – Но ты вернулась. К себе. Чувствуешь боль? Этот… дождь внутри?
Она кивнула, едва заметно. Еще одна слеза скатилась по щеке.
– Это хорошо. Очень хорошо. Это значит, ты живая. Система не смогла все украсть. – Он говорил мягко, но твердо, его слова как скальпель, вскрывающий нарыв. – Они украли Шарика. Они украли твое право горевать по нему. Но боль… она здесь. Твоя. Настоящая. И ты плачешь. По-настоящему. Это первый шаг. Первый глюк в их безупречной матрице.
Лера сжалась сильнее.
– Я… боюсь. Так боюсь. В голове… тишина. Но такая громкая. И пустота… она жжет. – Она сглотнула. – Имплант… он молчит. Впервые. Это… страшнее всего.
Арк знал этот страх. Страх перед свободой. Перед непредсказуемостью собственной души без костылей Системы. Страх оказаться… ненормальным.
– Тишина – это пространство, Лера. Пустота – это чистый холст. Там, где была их программа, теперь можешь быть ты. Со своей болью. Со своим гневом. Со своим… Шариком. Воспоминанием о нем. Настоящим.
Он осторожно протянул руку, не касаясь, просто показав ладонь. Знак: выбор за тобой.
– Ты хочешь… чтобы они снова украли твою боль? Заткнули тебя обратно? Или хочешь научиться жить с ней? Сделать ее своей силой? Оружием против них?
Она смотрела на его ладонь, потом в его глаза. Взгляд ее медленно фокусировался. Пустота отступала, сменяясь мучительной, но осознанной болью. И гневом. Тлеющим угольком.
– Оружие? – прошептала она. – Я… не умею.
– Научу, – пообещал Арк. – Но сначала… ты должна решить. Здесь и сейчас. Остаться жертвой… или стать глюком. Стать вирусом.