Я опустил голову. Разглядываю свои кроссовки. Они, к счастью, не промокли, а вот куртка – да. Представляя, что мне нужно будет проделать для того, чтобы просушить ее, сразу вздыхаю от бессилия.
Воспоминания из прошлого так и хотят проникнуть в мое сознание, съесть его, но я не поддаюсь; просто не хочу вспоминать о том, что уже прошло. Да и зачем мне это? Все проходит, и это пройдет…
Внезапно, выплывая из забытья, я почувствовал толчок – значит, автобус все-таки тронулся. О, спасибо ему! Движение ведь всегда спасает от всяких пространных размышлений на темы: что да как. И со мной происходит всегда то же самое. Движение, можно сказать, успокаивает.
Не желая пялиться в телефон – а несчастный случай такой пустой траты времени у меня всегда перед глазами, – я смотрю в окно. Все черно-белое. Точнее, как мне объясняли, белое – это цвет снега, ну, как зимой; черное же – это цвет, как мне кажется, одежды многих людей. Когда мне показывали наглядно природу цветов, особенно черного, то указывали пальцем на разные предметы или говорили, что цвет ночи – черный. Однако, как я не рассматривал различные «черные» предметы, у меня сразу всплывала в голове одежда многих людей. Даже у меня, насколько я могу судить, черная куртка. Зато – белые носки, как бы это не звучало (я понимаю, что удивление цветам с моей стороны для многих покажется чем-то необычным).
За окном по-прежнему идет дождь. Я вижу людей, идущих по своим делам, их головы, прячущиеся под зонтами, медленное, неторопливое движение машин, брызгающих водой из только что образовавшихся луж. Перед глазами мелькают аптеки, магазины, больницы – множество зданий, которые я давно не посещал. Да как-то и времени не было. Я сидел дома и скучал по… своей девушке. Муки расставания, которое целиком зависело лишь от случайности, которое заставляло сердце сжиматься, работать на износ; все эти слезы, которые я пролил, нуждаясь в поддержке, в том, чтобы кто-нибудь объяснил мне, почему мир так привередлив, почему он так несправедлив. Но никто даже пальцем не двинул в мою сторону, никто не хотел посещать похороны – а я видел эти лица, перекошенные в непонимании того, что они здесь, собственно, забыли, что их привело сюда. Только формальность! Дань уважения! Они пришли на похороны своей дочери, подруги (или кем там еще она приходилась этим людям), чтобы только выразить сочувствие, как их учили, как по сценарию, который они, видимо, все вместе проходили.