Удар за ударом; его плоть раскраивали на лоскуты. Лезвие хищно погружалось в тело и пило его кровь. Казалось, лезвие было живым и пульсирующим. Оно хотело ещё, и ещё, и ещё…
Виктор Крейн метался в постели, когда что-то влетело в окно – бам! – и с глухим стуком ударило снова.
Бам!
И тогда он вздрогнул и проснулся, весь в холодном поту.
Стояла глубокая ноябрьская ночь. Деревья за больничным окном, казалось, закоченели, покрылись тонким инеем. В коридорах была такая тишина, что Вику чудилось – умер целый мир, и только он очнулся от вечного сна. Он устало провёл рукой по лицу, желая стереть лекарственный морок, когда…
Бам.
Ему не приснилось. В окно снова ударили. Тогда он медленно повернул голову на звук.
Тьма за стеклом была непроглядной бездной. Она, казалось, дышала, будто огромное затаившееся чудовище. Вик, слабо придерживаясь за железную ручку больничной койки, встал. За ним от капельницы протянулась прозрачная тонкая трубка; Вик сделал шаг к окну. Он не совсем понимал зачем: стук пугал его.
Но Виктор Крейн привык смотреть туда, где страшно.
Ноги почти не держали: он слишком ослаб. В мутном после сна разуме кошмары из потустороннего мира подсознания казались плотски ощутимыми и реальными, и он, стараясь унять бешено колотящееся сердце, навалился на узенький подоконник, чтобы подавить желание как можно скорее вернуться в кровать и забыться новым тяжёлым сновидением. За окном, кажется, ничего не было: только пустота и тьма, которые смотрели на него и пугали больше, чем любые монстры и чудовища. Вик не понимал, почему по его плечам пробежали мурашки, как от предчувствия чего-то злого… И, когда он прислонил смуглую ладонь к холодному стеклу, всматриваясь в вязкую ночную мглу, похожую на пролитые чернила, из этой мглы выступила потрескавшаяся, старая маска убийцы с кровью, въевшейся в щёки, подбородок и губы, с ножевидным рисунком под глазами, с ремнями по обе стороны, прижимавшими маску к лицу под капюшоном. Она слегка улыбалась уголками чёрных губ, почти как живая.
По ту сторону хрустальной зыби к его руке убийца приложил свою, в чёрной перчатке, и постучал по стеклу бритвенно-острой рукоятью охотничьего ножа.
Вик сглотнул. Он пристально смотрел на маску убийцы, а она смотрела на него. Он склонил голову вбок, вправо: маска, будто в насмешку, отзеркалила его движение. Вик убрал руку от стекла. Убийца по ту сторону окна убрал руку с ножом, а затем медленно поднял кулак и стукнул им по раме.