Но вот показался знакомый шпиль университета, мелькнули мимо сады, и через несколько минут автомобиль остановился около моего подъезда.
Марк, не выключая двигателя повернулся ко мне и, отстегнув ремень, придвинулся ближе. Хотел что-то сказать, но я перебила его:
– Огромное спасибо за то, что вытащил меня на хоккей! Я получила незабываемый опыт и большое удовольствие. И благодарна тебе от всего сердца. Мне было очень хорошо. Спасибо!
– Мне тоже понравилось болеть вместе с тобой! Это классно! Я провожу тебя? – хрипловатым и низким голосом ответил мне парень, и я засмеялась его откровенному намёку.
– Нет. Не стоит. – мягко проговорила, убирая его ладонь со своего плеча, – не нужно провожать меня. Это лишнее.
И кокетливо заправила свою выбившуюся прядь за ухо, удивляясь сама себе.
– Завтра поедем в кафе? – улыбнулся мне Марк, сверкнув понимающе глазами.
– Я завтра работаю, – пожала плечами, не отводя взгляда от его лица.
Затем улыбнулась и положила ладонь на ручку двери. Пора домой!
– Позвоню ближе к обеду! – решительно заявил Марк и добавил возмущённо, – Нельзя же работать без перерыва!
Я засмеялась, с удивлением слыша сама, как игривым колокольчиком зазвенел мой смех, и вышла из автомобиля.
После тепла салона не весенний ветер был особенно жесток, и я, не оглядываясь, добежала до подъезда. И только закрывая тяжёлую дверь, заметила, как Марк машет мне рукой из салона.
Милый мальчик. Сумел развеять мой мрак на целый чудесный вечер.
С улыбкой я вышла из лифта, открыла свою дверь и вошла в квартиру. Чтобы тут же наткнутся на тяжёлый и злой взгляд бывшего мужа.
Женя стоял, прислоняясь плечом к стене, в темноте коридора и смотрел на меня так, что улыбка сама собой растаяла и стекла с меня весенним ветром.
Что опять не так? Откуда эта ярость? Что ему опять от меня нужно? В чём я снова виновата?
Щёлкнула выключателем, и холодный верхний свет залил прихожую, разгоняя тени и мрак.
Женя сощурился, теряя под ярким светом половину своего образа. Сразу стало заметно, как он устал. Тёмные круги под глазами и скорбная складка у губ выделялись сегодня особенно чётко.
Жалость шевельнулась во мне, выползла на свет, расправляя вьюнком свои усики. Вылепляя в образе бывшего мужа то мелкое дрожание пальцев, то особенно заметную седину.
Но Женя не был бы собой, если бы не задавил на корню своим ядом мои порывы: