– К оружию, братья! – прогремел голос Святослава. – В шеренгу!
Половецкое войско бежало на нас, размахивая кривыми саблями. Три к одному, не меньше. Славная будет сеча! Земля, казалось, стонала под тяжестью надвигающейся на нас волны, в воздух поднимались клубы пыли. Миг, и они обрушились на нас, но дружинники устояли, не дрогнули. Зазвенела сталь, и началась кровавая пляска смерти. Я принял на щит удар половецкой сабли и ответил мечом, целясь в ноги врага. Сарацин взвыл и рухнул на землю, а его место тут же заняли двое других. Они накинулись на меня с яростью и ненавистью, от которых моя левая рука, державшая щит, задрожала. Но я держался, рычал, контратаковал.
Несмотря на численное превосходство, врагу не удалось сломить наш строй. Битва затягивалась, и обе стороны выдыхались. Удары по моему щиту уже не были такими сокрушительными, но и мой меч будто налился свинцом, я не мог орудовать им с прежней ловкостью. Проклятый пот заливал глаза, дышать становилось все тяжелее. В какой-то момент, отбив выпад сабли справа и нанеся укол в брюхо нападавшего, я пропустил удар слева. Умбон половецкого щита пришелся точно в скулу. В голове зазвенело, в глазах поплыли разноцветные круги. Я споткнулся о тело павшего товарища и рухнул на спину, ощущая тупую боль между лопатками. Во время падения выронил щит, и он покатился по земле. Половец в кожаной кирасе не стал добивать меня – ему пришлось защищаться от меча русского витязя.
– Ах ты ж погань! – выругался я, пытаясь прийти в себя.
Положение становилось критическим. Противник теснил с обоих флангов, стремясь зайти в тыл и окружить нас. Все больше русских воинов замертво падало на выжженную солнцем землю.
– Отходим к лесу! – хрипло приказал князь.
Святослав сражался наравне со всеми и тоже выдохся, потеряв где-то свой шлем. Его светлые волосы слиплись, а на подбородке алела гематома. Отражая натиск вражеских рубак, князь вместе с шестерыми оставшимися в живых дружинниками, не считая меня, медленно отступал к узкой полоске леса, которая могла прикрыть спины. Собрав последние силы, я вскочил на ноги, подхватил с земли чей-то кистень и последовал за братьями.
И вот мы стоим – девять богатырей, прикрытые хвойным гребнем с тыла, и храбро смотрим в лицо своей неминуемой гибели. Половцы, словно бешеные псы, плюются, бранятся на чужом языке, жестами манят нас к себе.