Нас прерывает молодой человек с торчащими в разные стороны волосами:
– Вы кто? Почему мешаете доктору?
Сую ему «корочку» под нос, жёстко отвечаю:
– Я следователь и веду дело об убийстве Кирилла Маркушева. А вот кто вы такой, интересно?
Он начинает заикаться:
– Я… Я личный менеджер Андромеды и её танцевального коллектива.
– Отлично. Вы мне будете нужны, поэтому будьте добры завтра явиться в следственный комитет для беседы. Если отказываетесь – я пришлю вам повестку и разговаривать будем уже под протокол.
– Да я… Я не отказываюсь – заявляет он и в глазах у него появляется страх – приеду, отчего же не поговорить. Я Нелли только добра желаю.
Да уж – пора бы побеседовать с этой многочисленной когортой сотрудников, сопровождающих Андромеду, а также с коллективом прыгающих мальчиков-зайчиков. Вот только времени мало на что хватает – хоть ночью работай.
Мы с Русланом едем на машине за скорой помощью, и остаёмся ждать результатов в коридоре больницы. Оттуда я звоню Робу, объясняю ему ситуацию и ставлю в известность, что утром ему привезут кровь Завадской – нужно её исследовать.
Когда появляется доктор, я в нетерпении спрашиваю у него:
– Ну что? Вы осмотрели её? Она отравлена или что это?
– Вы знаете – он разводит руками – думаю, ваш эксперт исследует её кровь и сообщит вам результат, на это ведь нужно время. Но вот что я вам скажу – у неё все признаки обезвоживания, скажем так…
Я поворачиваюсь к Русу:
– Руслан, помнишь, как с неё градом лился пот во время выступления?
Он кивает.
– Да, было такое.
– Обезвоживание именно так произошло? – спрашиваю я доктора.
– Вероятно, да. Она потеряла очень много жидкости и не успела восполнить её. Словно бы… Как вам объяснить… Словно перегрелась, понимаете? И не замечала этого.
– Понятно. Не забудьте завтра отправить образцы её крови к нам в лабораторию.
– Конечно.
– Всё, доктор, не буду больше вас пытать, уже поздно, мы поедем.
По дороге мы с Русланом молчим, он о чём-то напряжённо думает, а потом заявляет мне:
– Знаешь, Марго, мне известен только один препарат, который мог вызвать такую реакцию. И потом – эта её неуёмная энергия, эта раскованность и сексуальность на сцене – всё это только подтверждает мои предположения.
Он склоняется и шепчет мне на ухо, я удивлённо таращу на него глаза:
– Да ну, Рус! Ты что! Она ведь немолода уже!