– Рабити, признайся, – Лия-Адат втянула в себя воздух и заговорщицкий шепот коснулся ушей Рабити, – неужели это саска? Настоящая саска? Я помню ее вкус. Когда я была маленькой, мама варила. Не часто, правда. Все, все. Не могу говорить. Сейчас слюной захлебнусь.
– Самая настоящая. Хотя у каждой хозяйки она другая. Ты ведь в прошлый раз угостила нас эликсиром, которым лечила отца. Теперь моя очередь.
– Лучше не напоминай. Мне тогда даже попробовать не удалось, всем внезапно потребовалось лечение, хотя пиво в таверне пил только Лаван, – Лия горестно вздохнула, – а сделать снова все никак не получается. Кстати, напомни мне. Пиво вчера было? Или столь долгие беседы велись на трезвую голову?
– Было, как не быть. А ты думаешь, языки у наших мужчин развязались сами по себе? Вечер удался, ведь ты была рядом со мной. А разговоры? Они тоже редкость в нашем доме. Я для Устада неподходящая собеседница. Вот каждый сам с собой и разговаривает. Плохо только, что, привыкнув рассуждать с собой, теряешь способность общаться с людьми. Оставь, Лия. Лучше скажи, ты умеешь варить саску?
– Никогда не пробовала. Мама всегда готовила сама, я была еще маленькой. Я только наблюдала и потом наслаждалась.
«Расскажи, как солдат варил. Подсказать?» – промелькнуло в голове, но Лия-Адат просто отмахнулась.
– Но могу поделиться рецептом. Начинать? Но про особую. – продолжила девушка, – не буду тебе рассказывать, как это делала мама. У меня все равно так не получится. Вот мой хороший друг, Гиваргис, рассказывал, как после военных лекарей добирался до подаренного ему куска земли. Долго, потому что особо не торопился, было о чем в дороге подумать, да и с людьми побродить и у костра посидеть тоже интересно.
Однажды он устроился на ночлег на обычной караванной стоянке. Кое-как разложил костерок и собрался нагреть воды в своей медной кружке, больше похожей на небольшой котелок. Кстати, эта посудина очень помогла мне и Чензире, когда мы оказались в необычной обстановке. Тут к нему подкатился один из погонщиков, который был весьма не прочь подшутить над инвалидом.
Я уже рассказывала тебе о своем друге. В теле отставного солдата с изуродованным безобразным шрамом лицом и едва работающей левой рукой скрывается огромная любящая душа. Вы непременно встретитесь.
Так вот, произошел между ними такой разговор: